Щетинин идет по следу. Тайна «Медной подковы». Мария Пчелина

давно? – спросил Щетинин, кладя руки на стол. Рабочая привычка. Щетинин уже пять лет не работает в жандармерии, а привычка осталась.

      Женщина чуть повела плечом, раздумывая.

      – Три дня, – ответила. – Нет, уже четыре.

      Щетинин молча внимал, словно принимая ещё мрачную деталь как должное.

      – Он и раньше пропадал, – продолжила она, быстро взглянув на сыщика и тут же опустив глаза, – но сейчас… это другое.

      Она замолчала, словно подбирая слова. Щетинин отметил, как её кисти побелели, судорожно комкая подол платья.

      – Другое чем? – уточнил он.

      Женщина вздохнула, будто собиралась с духом.

      – Михаил любит выпить, – наконец сказала она. Она явно не врала, да и зачем ей это в этом положении, но Щетинин отметил это. Опять рабочая привычка. – Бывало, конечно, загуливал, но чтобы вот так… четыре дня…

      – Кто его друзья?

      Она покачала головой. Ее губы дернулись, как будто она вспомнила о чем-то противном.

      – Не знаю. Он не рассказывал, да я и не спрашивала. Бывало, приходил поздно, иногда на утро, но всегда возвращался. Пусть не в себе, пусть… неважно в каком состоянии, но возвращался. А теперь – ни слова.

      Она замолчала, снова глядя в сторону. Щетинин заметил, как дрогнули её губы, но она тут же стиснула рот, а его взгляд скользнул к лежащему на столе коробку спичек, который он машинально начал крутить в руках.

      – Я ходила на Сенную, – вдруг заговорила она. – Обыскала весь рынок, расспрашивала, не видели ли его… Кто-то говорил, что, может, был, но никто точно не помнит. Ходила к его приятелю… бывшему, – выделила она слово, – но и тот его не видел.

      Щетинин постучал спичками по столу.

      – Кто этот приятель?

      – Павел Сазонов, – ответила она. – Сазонов пьянь, каких свет не видывал. И пьяным он с кулаками на всех лез, а пьяным он был каждый вечер. Михаил рассказывал, как этот Сазонов то там подерется, то тут… Вы не подумайте… Михаил с ним не дружил… Ну, или дружил. Я не знаю, он рассказывал что-то, а я его не слушала: говорит что-то и пусть говорит.

      Желая сохранить имя, Щетинин потянулся к блокноту, но тот, словно призрак, исчез в недрах стола. Тогда Щетинин схватил первый попавшийся обрывок бумаги и быстро записал имя. Отложил бумагу в сторону.

      – Михаил работал? – потер подбородок.

      Женщина кивнула. Щетинин бросил взгляд на карту Петербурга.

      – Да, в типографии. Печатником. – Она протянула визитку с адресом типографии. Щетинин взял ее, повертел в руках и аккуратно положил перед собой.

      – Знаете, были ли у него враги? Долги?

      – Долги были, – призналась она. – Но не знаю, какие. Михаил не любил говорить о таких вещах. Говорил, что женщине не стоит думать о деньгах… Знаю, что он в карты поигрывал.

      Щетинин снова кивнул.

      – Какие-то странности в поведении были?

      – Он иногда возился у стола, будто что-то засовывал в щель. Я не лезла – его дела.

      – Что вы хотите, барышня?

      Она словно расправила плечи.