Паутина созависимости. Как выбраться из болезненных отношений. Анна Девятка

понять: мир хорош сам по себе, и в нем есть свои правила и закономерности. Можно научиться ими пользоваться, обсуждая их с другими людьми и меняя благодаря этому свои способы взаимодействия с миром.

      Вы наверняка уже почувствовали элемент созависимости. Идея сделать мир лучше – это отражение детской боли, когда, будучи ребенком, я испытывала бессилие и страх оттого, что не могла помочь своей маме жить легче и лучше. На ее долю выпало много испытаний – она стала вдовой в 20 лет, и это сломило ее. Она была стойкой по природе и сражалась за счастье как могла. Второй брак должен был дать ей шанс на хорошую жизнь, но, к сожалению, принес еще больше горя. Ее новый муж, мой отчим, производил хорошее впечатление на окружающих, слыл интеллигентом, имел безупречную репутацию и занимал хорошую должность, но дома будто скидывал маску и менялся до неузнаваемости. Как итог – регулярные скандалы, агрессия, пристрастие к алкоголю обоих родителей и бесконечный детский стыд за то, что не можешь никому об этом рассказать. Знаете почему? Потому что те люди, кому я рассказывала, либо переставали со мной общаться, либо говорили: «Не обращай внимания, в каждой избушке свои погремушки». Друзья, на которых я могла положиться, никогда открыто меня ни о чем не спрашивали, это было «то, о чем нельзя говорить», и спустя время я еще раз благодарю моих школьных подружек и их родителей, которые, конечно, о чем-то догадывались, но не отвергали, а помогали в той степени, в которой им было комфортно.

      Сколько себя помню, я объясняла маме: «Надо уходить». Первый разговор состоялся на лавочке возле детского сада. Мне было лет 5–6, возможно, мама посчитала, что я достаточно взрослая, чтобы объяснить мне: это любовь, ей с ним хорошо, да и если бы она хотела уйти – было некуда. Я смотрела на маму, и мне казалось, мир потерял равновесие. Как может взрослый не понимать таких простых вещей? Нельзя оставаться там, где тебя так сильно обижают, и пусть я ребенок и меня не слушают, но должен же быть какой-то взрослый, который сможет объяснить маме, что «так нельзя», – и поможет принять решение о разводе. У меня появилась мечта: «Вот бы стать таким человеком! И если я не могу помочь маме, может быть, смогу помочь кому-то другому». Спустя годы я узнала, что эти люди называются психологами, но и они не обладают такой властью, чтобы командовать «можно – нельзя, уходи – останься».

      Эта история проработана тысячами часов личной терапии, но до сих пор, рассказывая ее, я чувствую, как подступают слезы. Я знаю, что ее прочитают мои клиенты, коллеги и знакомые, и прошу немного поберечь меня и ни о чем не спрашивать. Просто знайте: тема созависимости далась мне нелегко, и лет с 6 я знала, что хочу стать психологом (даже не зная еще, как называется профессия), – потому что должен же быть хоть кто-то, кто может объяснить маме, что так жить нельзя. На компенсацию детских травм у меня ушли годы, но из опыта скажу: увы, не все детские травмы забываются со временем. Из достижений – фигуры матери и отчима воспринимаются объемно, уже не как черное пятно «виноватых в невзгодах»,