Ловчие. Никита Калинин

«Лэнд Ровера», или премерзкая рожа, всего на один краткий миг показавшаяся из-за аккумулятора сбоку от неё. Я остановился, присмотрелся. Ну, ведь не почудилось же!

      – Вам помочь?

      Девушка с кем-то ругалась по телефону и не сразу поняла, что я к ней обращаюсь. А когда поняла, то окинула с ног до головы брезгливым взглядом, скривилась кукольным личиком да и послала по излюбленному адресу, самозабвенно продолжив воевать, как я понял, с дилером, продавшим ей «это ведро-о-о…». Мамзель была прям классической. Этакой гордо зовущей себя «стервочкой», притом ни на минуту не задумываясь об истинном значении этого слова. Удивительно, что она капот-то открыла, а не ограничилась истерикой в купленный папиком айфон.

      Нет. Точно не показалось. Там ведь кто-то был! Прямо меж аккумулятором и дискообразным кожухом воздушного фильтра. Кто-то живой, костистый и…

      – Позвольте, – я отодвинул мамзель мягко, но достаточно уверенно, чтобы успеть протиснуть руку под воздухан и ухватить скалящуюся оттуда рожу. Я понятия не имел, что делаю, и чем это может обернуться. И уже в следующую секунду мир зарябил.

      Снежинки зависли и быстро-быстро завертелись, я просунул руку глубже, и десятки их, словно бы льдинки в невесомости, полетели в разные стороны от моего пальто, сталкиваясь друг с другом. Мамзель прижимала к ушку телефон с таким видом, будто на том конце был сам Мэтью Макконахи, или кто там у нынешних мамзелей за икону. Она выглядела точно так, как выглядел в баре Митрич, когда мы говорили с Гансом – болванка, ни дать ни взять.

      Укус я ощутил сполна, но не выдернуть руку – ума хватило. Нечто забилось за двигателем, заскреблось; от боли я выматерился, но пальцы не разжал, а всё сильнее и сильнее тянул на себя. И вскоре показались уши. Я бы подумал, что тащу на свет божий упитанного такого хряка, если бы не длинные волосы, серо-зелёный цвет этих ушей и однообразный английский мат в мой адрес.

      Тварь была мелкая, кусучая, и процентов тридцать её тощего бородавчатого тела составляли уши. Это был гремлин, без всяких сомнений. Малость не такой, как в старом фильме, но таки он.

      – I'll fuck…

      Кого он там «фак», я дослушивать не стал. Повинуясь интуиции, поднял тварь выше, рыкнув:

      – Выбирай, – и занёс кулак прямо над ним.

      Забрызганный моей кровью, гремлин мгновенно заскулил:

      – Mercy!.. Mercy!..

      И едва я опустил кулак, гремлин вмиг исчез, а снежинки разом устремились к земле.

      – Карбюратор в карданном валу расхлябался, и всего делов! – как можно дружелюбней осклабился я. – Заводите.

      Мамзель и сама не поняла, наверное, как оказалась на водительском сиденье. А когда «Ровер» завёлся, одарив меня прекрасным стрекотом дизеля, высунулась и недоумевающе так:

      – Денег не дам.

      – А денег и не надо.

      Глаза её стали ещё больше. Подумала, наверное, что дать нужно что-то другое. Я рассмеялся и пошёл прочь, пряча искусанную руку поглубже в карман пальто. Глаза мои на миг остекленели, а бревенчатый храм