Максимовна и гуманоиды. Александр Шляпин

было удивление местной власти, когда данная экспертиза показала, что самогон производства Таньки Канонихи по качеству и содержанию полезных веществ, превышает знаменитый коньяк «Хенесси» в шесть раз, и мог быть сравним только с бальзамом из самого Иерусалима.

      С тех пор заключение областной экспертизы, словно державный сертификат качества, висело у Канонихи в рамочке под стеклом. Сам начальник местного РОВД контролировал производство оздоровительного всенародного снадобья, взяв на себя всю ответственность за продукт и его уникальное качество.

      Каждую неделю он, после трудов праведных, проходил он у старухи сеансы «бальзамирования». Ему, как представителю районной власти, было необходимо в свои сорок пять лет держать тело и дух в полной гармонии с природой, как это некогда делали древние египетские фараоны.

      Шумахер влетел в хату Канонихи в тот момент, когда она, пристербывая из блюдца чай, смотрела сквозь очки новогодний концерт с участием Евгения Петросяна. В доме не было ни души, лишь самогонный аппарат за занавеской жалобно пищал парами и пукал через медный змеевик, изрыгая на волю, приятную на вкус жидкость.

      – Привет баба Таня! С Новым годом тебя! – сказал Колян Шумахер, снимая с головы потертый заячий треух.

      – Привет, соколик, коль не шутишь! – сказала она, не отвлекаясь от телевизора, – Ноги веником обмети, снегу притащил!

      – Мне тут, «бальзаму» твоего надо! Есть необходимость оросить мою израненную трудовым подвигом душу! Располагаю страстным желанием произвести сеанс «бальзамирования» для вечной, так сказать жизни. Мужики говорят, он молодость возвращает и дает такую силу, что мама не горюй! Во, я сегодня с девками гульну, что жмель на пасике!

      – В каждом деле, соколик, должна быть своя мера! Бальзам он тогда всесилен, когда ты знаешь, сколь надо… А коли ты, Колян, будешь его кушать, словно Бормотухин, то никакой пользы от него табе не будет, а девки все разбегутся от тебя, как зайцы по полю!

      – Давай мне, бабка, для затравки, бутылок десять. Только, ты, сегодня спать не ложись… Я еще приду… Я седни богат, словно той Ротфеллер! – сказал Колян Шумахер, хвастаясь удачей.

      Бабка встала из—за стола и, взглянув в окно на свой огород, что—то прошипела под нос и прошла в чулан. Там, на полках в ожидании клиентов, стояли бутылочки с бальзамом.

      Все в этом доме было поставлено на широкую ногу. Даже этикетки на бутылках имели ее портрет, как подтверждение высочайшего качества продукта. Не зря Канониха с пенсии собирала деньги, чтобы в районе у местного фотографа Зиновия Шнипельбаума изготовить тысячу этикеток. Зяма, так старался, что брэнд на разработанную этикетку даже узаконил нотариусом и гордился произведением своего искусства не меньше, чем Кулибин своей самобеглой коляской, работающей на конском навозе, которого во всех деревнях было вволю.

      Колян Шумахер стоял возле двери, переминаясь с ноги на ногу,