Тайкино счастье. рассказы и стихи. Олег Скрынник

делают. Раз в месяц. По високо-осным. Надо ехать туда, где их делают… Хотя бы по одной в день. К ребятам, которые на этом сидят.

      – Й-ихать?..

      – Например, в Питер. Или, скажем, в Новокузнецк.

      – Ось як!

      – Геморрой, и тот надо знать, где вырезать. А тут позвоночник… Ни в коем случае! Хоть и предложат с любезной улыбкой. А то получится: «Доктор, у меня язва, а вы вырезали аппендикс. – Нет, вы посмотрите на эту язву! Ему уже жалко аппендикса!»

      Посторонние физиономии в проёме сдавленно фыркнули.

      – Леонид Наумович! – дрожащим голосом зовёт мелкий старикашка с угловой кровати. – Вы про меня не забы-ыли?

      – Ну, что-о вы! – громко отзывается доктор. – Ру-унчик! Владимир Абра-амыч, дорогой. Как же я могу про вас забыть?

      Усаживается перед больным на табуретку и смотрит долгим внимательным взглядом.

      – Давно хочу у вас спросить. Кого вы защитили?

      – Что-о? – вскидывает тот голову, лысую и лёгкую как майский шарик.

      – Я говорю: вы всю жизнь в юриспруденции. А хоть кого-нибудь защити-или?

      Взгляд старика загорается, и он, вскинув вверх тоненькую руку, взвизгивает:

      – Я-а?! Многих, о-очень многих. Одному человеку грозил расстрел. А я защищал так, что его оправдали. Вынесли оправдательный приговор. Это было ещё при Сталине. Вы понимаете, о чём я говорю?

      – Вы так рисковали?

      Он прижал тощую как каркас от зонтика пятерню к грудной клетке.

      – Но я был на сто проце-энтов уве-эрен, что он невиновен.

      Гиннес достал молоточек, постучал пациента по коленкам. Провёл иглой по голым подошвам. Соседи прыснули, видя, как тот извивается.

      – Что ж, рефлексы…

      – Ноги ника-ак не улучша-аются.

      – Что делать, Владимир Абрамыч, что делать. Годы берут своё. У меня когда-то была великолепная шевелюра. А теперь смотрите, вот!

      Он сгибается и звонко шлёпает себя по лысине.

      – Значит, купания в реке отменя-аются? – не унимается Рунчик.

      – За всё на свете надо платить. Вы жизнь обманули! – с улыбкой наклоняется к нему Гиннес. – Молодую жену взяли? А? Расплата. Я говорю: расплата-то должна быть?

      – Да-а… Взя-ал, – эхом отзывается Рунчик. – Но кто мне теперь позавидует!

      – Зато очень многие позавидовали ей.

      – Скоро и ей не позавидуешь.

      Доктор хитро сощуривается.

      – Как знать, Владимир Абрамыч, как знать. Вдруг позавидуют ещё больше!

      На лицах обоих расцветают скромные усмешки.

      – «Купа-ания»! Кажи спасибо, шо ще живый до цих рокив, – чуть слышно бормочет Зима, когда Гиннес скрывается за дверью.

      – Ему легко говорить: «Не трать нервы»! – гремит Жорик, обращаясь ко всей палате сразу. – Что ему, профессору! А тут… Начальство лает, жена пилит, дети орут, гаишники зверствуют. Бандюки на всех дорогах. Эх-х!..