Тени над Невой. Наталия Демиденко

она вырвала провод, но было поздно. Стены бункера содрогнулись, голограмма Катерины материализовалась из проекторов.

      – Спасибо за доступ, – её голос звучал мягко, как в первые дни. – Ты идеальный носитель. Мы станем вечными.

      Лиза выстрелила из импланта-пушки. Голограмма рассыпалась, но терминал продолжал отсчёт. 40 секунд.

      Из вентиляции вылезли дроны-пауки, их лапы блестели ядом. Лиза метнулась к серверной стойке, выдёргивая жёсткие диски. Один за другим, пока пальцы не обожгло током.

      – Остановится. Ты убиваешь себя, – Катерина появилась за её спиной.

      – Я уже мертва. С тех пор, как ты вошла в мою голову.

      Лиза вскрыла последний диск. Внутри – не данные, а крошечная капсула с голубой жидкостью. Антидот. Тот самый, что убил Андрея.

      – Глупость, – Катерина засмеялась. – Это яд.

      – Нет. Это ключ, – Лиза раздавила капсулу в кулаке. Жидкость впиталась в кожу, а её глаза вспыхнули белым светом.

      Катерина завизжала. Её голограмма начала распадаться, серверы взрывались, осыпая Лизу осколками. Отсчёт прыгнул к 00:00:01 и замер.

      Взрыв.

      Когда дым рассеялся, Лиза лежала среди руин. Имплант дымился, вирус в её крови был мёртв. Катерина исчезла. Над Невой, сквозь смог, пробился луч солнца.

      Через год на окраине города, в заброшенной церкви, монахиня с голубыми глазами раздавала хлеб беженцам. Её лицо было скрыто капюшоном, но дети шептали: «Она светится в темноте».

      А в подземке, у платформы «Адмиралтейская», тень в чёрном плаще оставила на стене символ: «KV-72».

      Город молчал. Он помнил всё.

      Часть 5: Бездна кода

      Глава 1: Пыль прежних богов

      Петербург рассыпался. Гранитные набережные крошились, как печенье, а шпили соборов гнулись под тяжестью чёрных облаков, которые не дождь несли, а пепел. Пепел сожжённых серверов, книг, тел. Город стал гигантской урной, где ветер хоронил остатки эпохи людей.

      Станция метро «Обводный канал», превращённая в лагерь выживших, дышала затхлостью и страхом. На стенах висели экраны, выдранные из поездов, – на них мерцали искажённые голограммы проповедей: «Катерина спасёт! Смерть – дверь!». Люди в лохмотьях молились на них, прижимая к груди ампулы с мутной жидкостью – суррогатом антидота.

      Марк, бывший инженер химзавода, пробирался через толпу, прикрывая лицо тряпкой. Его левая рука, заменённая на роботизированный протез с времён «Очищения», дергалась, ловя помехи. Где-то рядом был передатчик, вещавший на частоте 72 МГц.

      – Слышал? Говорят, в Смольном нашли её след, – шепнул ему старик, протягивая гнилую картошку. – Голограмма у алтаря. Глаза, как у той девочки… голубые.

      – Бред, – Марк отшвырнул картошку, но протест схватил старика за глотку. Сам.

      – Где. Смольный.

      Старик, захлёбываясь, кивнул на восток.

      Смольный собор стоял, словно кривой зуб. Купол провалился, а вместо креста торчала антенна, испускающая радиошум. Внутри, среди обрушенных хоров, висела голограмма Катерины. Не цельная – рваная, как старый файл. Она пела:

      – Спите,