Тени звезды АРЕС. Yako Darrell

ничем. Чёрная трансплантология раненых… У них было расписание операций, каждая жертва – это конкретная сумма. Резня гражданских, детей… Они продавали их органы за границу, зарабатывая на крови.

      Её дыхание сбилось. Она уставилась на цифры, строки, печати, словно надеясь, что это всего лишь ошибка. В этот самый момент, на ее лице, я буквально видел обрывки ее мыслей: «Такое невозможно. Это ошибка. Как такое могло остаться незамеченным?»

      Пальцы дрогнули, и она резко отбросила бумаги в сторону, закрывая лицо ладонями.

      – Сволочи… – резко выдохнула она.

      Её плечи задрожали, и раздался слабый, но пронзительный звук её прерывистого плача.

      Мы, мужчины, привыкшие к цифрам и холодной статистике смерти, замерли. Кто-то неловко передвинул стул, другой кашлянул, чтобы отвлечь внимание, но никто не посмел нарушить эту звенящую тишину.

      Мы видели слишком много. Слишком часто. Мы думали, что нас уже невозможно ранить. Но сейчас эти цифры и строки разрывали нас изнутри. Слова Жанны пробивали броню нашей привычной невозмутимости. Это были не просто факты. Мы видели их. Лица. Стариков. Детей. Наших товарищей. Тех, кого не смогли защитить.

      Алекс, всегда готовый к едким шуткам, впервые потерял самообладание. Его пальцы так сжимали листок, что тот едва не порвался. Он опустил голову, и его голос, сдавленный яростью, прорезал тишину:

      – Скоты! Нет слов.

      Я взглянул на него. Лицо Алекса – раскалённый металл, готовый расплавить всё на своём пути. Этот взгляд мог бы испепелить любого, кто оказался бы под его горячей рукой. Гнев, который невозможно скрыть. Мне нечего было добавить. Его глаза, его интонация говорили больше, чем любые слова.

      Я закрыл глаза, пытаясь на мгновение отключиться от боли, что разрывала меня изнутри. Я мог с трудом понять хищное воровство прежней власти. Это всё ещё можно было объяснить жадностью, алчностью, бессовестностью. Но смерть детей, женщин и стариков, погибших под «скальпелем черного хирурга» и его шакалов, была за гранью. Простить это? Никогда.

      Я перевёл взгляд на остальных. Их лица были мрачными, каждый боролся с нахлынувшими эмоциями. В их глазах отражалась та же боль. Никто не спрашивал: «Почему?» или «Зачем?». Мы все знали ответы. Мы просто не хотели их принимать.

      – Так, все успокоились. Продолжаем. Жанна, что у нас ещё? – мой голос прозвучал ровно, но внутри всё кипело.

      Жанна молча стряхнула ладонью слезинку. Она опустила взгляд на документы, принесённые Алексом, и снова углубилась в них.

      – Тут данные, – её голос звучал хрипло, почти шёпотом.

      Она протянула помятый листок и указала на столбцы цифр.

      Я нахмурился, вчитываясь:

      – Резервный счёт внешнеэкономических операций… РСВЭО. И что это?

      Жанна сделала глубокий вдох, заглянула в планшет и продолжила после паузы:

      – Я сделала математический анализ. Нашла закономерность. Деньги шли через этот счёт как через накопительный. Судя по документам, прямое отношение к нему имели три человека: президент, председатель парламента