Зов из пепла. Каролина Рид

а разум был затянут паутиной кошмаров: тёмные улицы, неподвижные фигуры с пустыми глазами, нити, тянущие её куда-то в бездну. Она села, прижимая ладони к вискам, и попыталась вдохнуть, но воздух в комнате был густым, пропитанным запахом старого дерева и чем-то гнилостным, от чего её желудок сжался. "Я справлюсь, – прошептала она, но голос дрожал, слабый и ломкий, как стекло на грани разрушения. После вчерашнего – пустых глаз Маргарет, её слов "Это больше не нужно", синхронных движений в больнице – Мия чувствовала себя пойманной в ловушку, и каждый звук дома был как удар молота по её нервам.

      Она заставила себя встать, натянула свитер дрожащими руками и посмотрела в зеркало. Её лицо было бледным, почти мертвенным, с тёмными тенями под глазами, а карие глаза блестели от страха и усталости. "Второй день, – подумала она, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. – Я должна держаться". Но внутри неё бушевала буря: часть её кричала бросить всё, бежать к платформе, сесть на первый поезд и забыть этот город, как страшный сон. "Я не обязана здесь оставаться, – шептал голос в голове. – Это не моя война. Я могу уехать прямо сейчас". Но другая часть, упрямая и злая, цеплялась за мысль: "Если я убегу, я никогда не узнаю, что здесь творится. А вдруг это не просто город? Вдруг оно последует за мной?" Эти мысли раздирали её, как когти, и она не знала, чему верить.

      Мия спустилась вниз, избегая взглядов Маргарет и её семьи. Их лица, застывшие в искусственных улыбках, казались вырезанными из воска, а их движения – слишком плавными, слишком точными – заставляли её кожу покрываться мурашками. Она пробормотала "доброе утро" и выбежала на улицу, чувствуя, как дом провожает её тяжёлым, неживым взглядом, словно стены дышали за её спиной.

      В больнице утро началось с привычной рутины: осмотр пациентов, записи в карточках, сухие указания доктора Грейсона. Но Мия не могла сосредоточиться – её взгляд цеплялся за движения персонала и больных, слишком синхронные, слишком неестественные. Её руки дрожали, пока она держала папку, и она шептала себе: "Это нервы. Просто нервы". Но всё изменилось, когда она вошла в палату номер шесть.

      Там сидел мужчина, которого она не видела вчера. Лет сорока, с впалыми щеками и растрёпанной бородой, он выглядел живым – его движения были резкими, дёргаными, как будто он боролся с невидимыми путами. Когда Мия подошла, он поднял голову, и его глаза, полные ужаса и отчаяния, вонзились в неё, как крючья. Она замерла, её сердце заколотилось так сильно, что она ощущала его удары в горле.

      – Вы новенькая, да? – прохрипел он, и его голос был грубым, но настоящим, не похожим на пустые интонации других.

      – Да, – ответила Мия, её голос дрогнул. – Я Мия Филлипс, прохожу практику. Как вас зовут?

      – Джон, – сказал он, наклоняясь ближе, и его руки задрожали, цепляясь за края кровати. – Слушай меня. Ты должна помочь мне. Они знают, что я сопротивляюсь.

      – Кто? – Мия сглотнула, чувствуя, как холодный пот стекает по её спине.

      – Тот, кто дёргает за нити, – прошептал Джон, и его взгляд метнулся к потолку,