Горит камыш. Евгений Рудашевский

охранника и, притаившись, сидел до того бледный, что Андрей невольно сомневался, нет ли там и вправду охранника, не ошалевшего, конечно, но явно обеспокоенного появлением непрошеных гостей.

      Набегавшись, они отправились по классным комнатам в поисках Егора из зашифрованной подсказки. Начали с класса, где учился пристававший к Малому придурок, и за створкой меловой доски оставили ему очень даже незашифрованное послание – пусть в сентябре порадуется. Малой был в восторге, но после осмотра первых семи классов его восторг притупился. Андрей почувствовал: ещё чуть-чуть, и придётся опять устроить забег по коридорам, и хорошо бы теперь убегать от кого-нибудь пострашнее охранника. Например, от нагрянувшей в школу «психически неравновесной», как говорил Малой, директрисы с её причёской наподобие гнезда.

      – Камышников, к доске! – опустившись на учительский стул, шёпотом крикнул Малой.

      Проигнорировав брата, Андрей приблизился к первой парте третьего ряда. На мемориальной наклейке красовался насупленный Найдан Бадмаев. Андрей о нём слышал. Точнее, слышал о его матери. Она к Восьмому марта получила открытку от Городского совета народных депутатов: «В канун праздничного весеннего дня желаем Вам быть обаятельной и добросердечной! Храните замечательные качества, благодаря которым ваша жизнь становится светлее, и примите наши искренние соболезнования тому горю, что постигло Вашу семью. Пусть память о доблести сына греет Вас и дальше. Успешной реализации жизненных планов, любви, добра и счастья! С праздником Весны. Ура!» Поздравительная открытка пришла за несколько дней до гробовой карточки, а когда пришла карточка, матери Найдана уже не было в живых, потому что её хватил инфаркт и она умерла.

      Родные собирались похоронить мать Найдана вместе с сыном, но выяснилось, что сын жив и продолжает вгрызаться в грунт Бобровского семьдесят третьего забойного котла, на третьей полосе продвижения, то есть в относительной безопасности на границе между зелёной и жёлтой зонами. На могилу матери поставили венок «от сына», хотя про её смерть Найдану не сказали, а через месяц в город пришла повторная гробовая карточка с его именем. Родные не поверили, пошли в командировочный центр ругаться, но Найдан в самом деле погиб: то ли отравился в зелёной зоне, то ли погорел под горизонтом контролируемого пожара в жёлтой, то ли перевёлся в красную и задохнулся от неконтролируемого выхода газа в траншее, – детали Андрею не запомнились.

      После того случая гробовые карточки одно время разносили под присмотром врачей. Иногда подгоняли скорую помощь, чтобы сразу после вручения обколоть нужными уколами и, если потребуется, забрать в больницу. Вот только карточек приходило много, врачей было мало, и от подобных премудростей отказались. Теперь скорую гоняли разве что к старикам.

      – Камышников, двойка! Выйди вон, – захихикав, Малой откинул стул на задние ножки и тихонько шлёпнул ладонью по учительскому столу.

      Андрей прошёлся по двум другим мемориальным партам третьего ряда. Егора не встретил,