Однокурсники. Эрик Сигал

не можешь. Я же застряла в Рэдклиффе, куда парней пускают раз в год по обещанию…

      – И когда следующий запуск?

      – Не раньше последнего воскресенья следующего месяца.

      – Ладно. Можем подождать до этого дня.

      – И что нам делать все это время, принимать холодный душ?

      – Не понимаю, куда ты так торопишься, Сара?

      – А я не понимаю, почему не торопишься ты.

      На самом деле Тед не мог объяснить, чем его так беспокоила возможность «дойти до самого конца». Он рос с мыслью о том, что любви и сексу соответствуют совершенно различные типы женщин. Пусть они с дружками, раздуваясь от гордости, рассказывали о своих подвигах с «доступными» девицами, никто из них и помыслить не мог о том, чтобы взять в жены не девственницу.

      Пусть он не смел признаться в этом даже самому себе, подсознательно Тед не понимал, почему такая «хорошая» девушка, как Сара Харрисон, спешила заняться любовью. Поэтому он и хотел отложить все до дня посещений в ее общежитии: ему нужно было время подумать о том, как чувственность и любовь могут быть частями единого целого.

      Однако где-то в глубине души его мучил один вопрос, и Тед все пытался сообразить, как бы поделикатнее об этом заговорить.

      – Эй, что тебя так беспокоит?

      – Не знаю. Просто… жаль, что я не первый.

      – Но это не так, Тед. Ты первый мужчина, которого я полюбила.

      – Эндрю, ты сегодня занят? – нервничая, спросил Тед. – Можешь уделить мне пять минут после того, как закроешь библиотеку?

      – Конечно, Ламброс. Сходим в «Гриль» и съедим по чизбургеру?

      – Думаешь? Ну, вообще-то я хотел бы поговорить в более приватной обстановке.

      – Тогда можем взять еду с собой и пойти ко мне.

      – Было бы здорово. Я принесу кое-что особенное, чтобы запить чизбургеры.

      – Ух ты! Звучит весьма интригующе, Ламброс.

      В четверть первого ночи Эндрю Элиот выложил на столик в своей комнате два чизбургера, а Тед достал из своего портфеля бутылку.

      – Ты когда-нибудь пробовал рецину? – спросил он. – Это традиционный греческий напиток. Вот, решил тебя угостить.

      – В честь чего?

      Тед опустил голову и сконфуженно произнес:

      – Если честно, это что-то вроде взятки. Хочу попросить тебя об одной услуге, Энди. Об очень серьезной услуге.

      По смущенному виду друга Эндрю решил, что тот сейчас будет просить у него денег.

      – Даже не знаю, как тебе сказать, – начал Тед, пока Эндрю наливал рецину. – Но независимо от твоего ответа пообещай, что не расскажешь об этом ни единой душе.

      – Конечно, обещаю. А теперь выкладывай – я уже с ума схожу от напряжения.

      – Энди, – робко начал Тед, – я влюбился…

      И вновь замолчал.

      – Правда? Мои поздравления, – ответил Эндрю, не зная, чего от него ждут.

      – Спасибо, но, видишь ли, в этом-то вся и проблема.

      – Не понимаю, Ламброс. Какая еще проблема?

      – Обещаешь, что не станешь читать мне мораль?

      – Честно