Председатель колхоза «Россия» – человек из СССР. Владимир Георгиевич Гуляев

– сельчанки,

      Пшеница золотит поля.

      Какие здесь берёзки-россиянки,

      Какие здесь обские тополя!

      А рядом пашня – злаковое море,

      Теплом сельчан расправлены поля,

      А за рекой, в лесном просторе,

      Приют желанный глухаря.

      В селе сибирском первозданном,

      Где бурной юности остался след,

      Где был крещёный шарлатаном

      Я не был ровно восемь лет.

      Уехал я, когда терзали раны,

      Рука измятая висела на ремне,

      Когда ещё кровавые тираны

      Страну коверкали в войне.

      Суровых лет гремела канонада,

      Погром войны осадками давил,

      Когда «светлейший бог Микадо»

      Японским волком злобно выл.

      Ушёл, когда деревня коченела,

      Шла, спотыкаясь, но тянула плуг;

      Когда грудь в муках индевела,

      В слезах тонул заобский луг.

      Ушёл, когда плелись колхозы

      С котомкой нищего по съёженным полям,

      Избёнки хилые сочили слёзы

      Сжимались граммы трудодням.

      Не трусость страхом обуяла,

      Когда бежал я из села,

      Лесная даль атаковала,

      В простор таёжный увела.

      Свинцом ещё ломило раны,

      В висках стучал гранатный ад,

      Но я вгрызался в толщу планов,

      Как бронебойный артснаряд.

      И медно-струйный лес-дружище,

      Руками хвойными обнял.

      Он не доступен духом нищих

      И не вручит им свой штурвал.

      О край лесной – магнит стремлений!

      Берёзки – девушки! Балет!

      Какой силищей вдохновенья

      Во все концы стремится свет!

      Люблю тебя, мой друг крылатый,

      Безмерно, радостно, до слёз…

      Пусть будет вечно самой святой -

      Чета белеющих берёз.

      – Скажи, товарищ, где здесь дом

      Марии Плошкиной, крестьянки?

      – Вон поворот… За тем углом

      Изба из брёвен на полянке.

      В ответ мне говорит прохожий?

      – Я довожусь ей зятем много лет,

      А ты, я вижу, на неё похожий!

      Ты, Виктор, что ли? Ну, привет!

      – А ты, сестренки муж, Бориска!

      Да ты ли этой, мой земляк?

      В приветствии раскланиваюсь низко,

      Как настоящий сибиряк!

      Знакомый клён ветвями машет,

      Земля тепло дыханьем льёт,

      И старый пёс вприсядку пляшет

      И 'честь' по форме отдаёт.

      Шадра моя – деревня дорогая,

      Рождённый вновь приют родной,

      Ожившая, как лето, в цветах мая,

      Стоишь красивой над рекой.

      И школа, новый клуб и мастерская,

      Цеха-коровники из кирпича…

      В селе от края и до края

      В накале лампы Ильича.

      Поля в сполохах златоглавых,

      Моторный