Девять дней начала света.

дом – моя крепость” – любил говорить отец, и я догадывалась, какой будет его реакция на то, что кто-то не только вторгся в его крепость посреди ночи без разрешения хозяина, но и посягнул на святая святых – спальню единственной дочери!

      Но… нужно ли ему об этом знать?

      – Татьяна тоже спит, – сообщила я Юсику, который смотрел на меня с робкой надеждой, – Если ночью я встречу тебя у чёрного входа и мы вместе поднимемся наверх, то никто ничего не узнает.

      И, несмотря на страх перед гневом своего дяди и моего отца, Юсик не нашёл в себе силы отказаться. А я и не сомневалась, потому что уже видела в его глазах отражение всех тех звёзд, на которые он будет смотреть вместе со мной долгими ночами.

      Игры отошли на второй план. Вместо того, чтобы сесть за компьютер, Юсик сначала со всех сторон обошёл телескоп, который с наглухо закрытой на день линзой объектива выглядел как уснувший робот-трансформер. Потом залип перед книжными полками, где у меня стояли в основном астрономические энциклопедии и глянцевые небесные атласы, в своё время купленные для меня отцом. И, наконец, захотел узнать историю появления у меня настоящей обсерватории. Он тогда впервые назвал так стеклянную надстройку, в своё время спасшую меня от клаустрофобии, и мне это очень понравилось. Конечно же, я рассказала ему и о сжимающихся в темноте стенах, и о мучительной боли в несуществующих ногах, которую не могло снять ни одно обезболивающее, и о вызванной ею жестокой бессоннице, и о яркой жёлтой звезде знаменующей скорый восход солнца…

      Юсик слушал внимательно и впитывал каждое моё слово. Он умел слушать (редкий дар даже для взрослого человека!), а когда я закончила свой рассказ, сказал:

      – Дедушка всегда говорил, что если Аллах что-то отбирает у человека, то потом обязательно даёт что-то взамен. Аллаху виднее, что нам нужно.

      Тут я могла бы поспорить, потому что не давала согласия на такой обмен и не считала, что телескоп и стеклянная надстройка на крыше дома стоили обеих моих ног, но промолчала. В конце концов, Юсик всего лишь пытался меня утешить, как уж умел. Но лучше всяких слов с этим справлялось само его присутствие.

      Конечно же, он пришёл ночью к чёрному входу. Я встретила его там, и мы поднялись наверх крадучись, насколько это слово применимо к передвижению на инвалидном кресле и лестничных подъёмниках, гудящих и лязгающих. Ведь тогда Юсик был ещё слишком мал для того, чтобы взять меня на руки. Он для многого был тогда ещё мал, но, заглянув в бесконечную бездну космического пространства, пересыпанную звёздной пыльцой, заболел ею так же скоропостижно и безнадёжно, как я сама.

      Вместе мы стали вести наблюдения почти каждую ясную ночь. А к нашему счастью, то лето выдалось жарким и не дождливым. Изредка только накатывали стремительные трескучие грозы, но они заканчивались так же внезапно, как начинались, и тогда небо, словно умытое ливнем, казалось ещё прозрачнее. Юсик впитывал астрономические премудрости, как выжженная зноем земля – воду. Он брал у меня книги и проглатывал их за пару дней. Он скачал на свой новый айпад интерактивную