Я отвечаю за все. Юрий Герман

профессора Елкина, даже самые злые языки говаривали, что он гений.

      «Гений» вел себя скромно и ничем не выделялся, а так как Люба предполагала, что эта порода людей должна непременно выделяться из всех прочих, то в гениальность Саиняна она совершенно не верила. Он даже не острил, как делали это другие студенты, а стоило с ним заговорить – и он не то чтобы краснел, а ярко багровел, так что становилось неловко продолжать разговор.

      Известно было также, что студент Саинян совершенно не утруждает себя какой бы то ни было зубрежкой. Он просто никогда не занимался в том смысле, в каком это понятие бытовало среди студенчества. У него не было тетрадок, он решительно ничего не записывал и в дни, предшествующие экзаменационным сессиям, не ходил с опрокинутым лицом, как все прочие студенты. Ему достаточно было вполуха выслушать лекцию любого преподавателя, чтобы знать суть предмета. Впрочем, знал он, даже не слушая. А учебники и специальную литературу просматривал. Однажды Люба слышала, как он сказал:

      – Интеллигентный человек обязан уметь быстро найти в книге то, что ему нужно. Мы не научены обращению с книгами. А в них есть все…

      Подумал и поправился:

      – Нет, не все. Но многое.

      Все свое свободное время, а его у него было хоть отбавляй, Саинян проводил в прозекторской, а когда тупой Иван Иванович Елкин, возмутившись тем, что Вагаршак опять дремлет на его лекции, крикнул ему, что он не Пирогов, Саинян невозмутимо ответил:

      – Да, к сожалению. Тем больше мы должны работать, как работал он.

      – То есть? – фальцетом осведомился Елкин с кафедры.

      – Работать в смысле – размышлять, думать…

      – Еще успеете – размышлять и думать. Пока – учитесь.

      – То, что водопровод и канализация нужны и полезны, мы знаем давно, – отнюдь не вызывающим, даже печальным голосом сказал Саинян. – Но мы знаем также, что можно научиться совсем не думать. Это опасно.

      Что он этим хотел сказать, многие не поняли.

      Не понял и Елкин. Но насторожился. Он всегда настораживался, если не понимал. А не понимал он часто.

      – Что вы этим хотите сказать? – спросил Елкин.

      – Только то, что медиком не станешь, выучив поваренную книгу. Я видел такую книгу – «подарок молодым хозяйкам». Впрочем, это длинный разговор…

      Елкин совсем рассердился. На что намекает этот парень?

      – Ладно, – сказал он. – Думать над вашими проблемами будем потом. Сейчас мы занимаемся…

      В аудитории сдержанно захихикали. Вагаршак даже не улыбнулся. Елкин, вернувшись к своей лекции, трубным голосом стал жарить все, что было напечатано в учебнике, одним из авторов которого он состоял. И как в учебнике, басовыми нотами выделял курсив.

      – У него поразительная память, – сказал про Елкина Вагаршак. – Он помнит наизусть даже собственный курсив.

      Потом Вагаршак Саинян таинственно исчез. Любящие сенсации студенты – Степа Куликов и его друг Наум – распустили