Я отвечаю за все. Юрий Герман

тоном, – мы ведь в гостях, правда? А завтра или послезавтра, когда вам будет удобнее, вы ко мне заглянете, там и выясним все наши взаимные претензии…

      Устименко ответил твердо и вежливо:

      – Нет, Инна Матвеевна, я к вам не зайду.

      – Почему же? У вас ко мне наверняка серьезные дела есть. Вы, как я слышала, какого-то даже иностранного подданного к себе привезли, чуть ли не из Германии, а уж отдел кадров…

      – Гебейзен – австриец, – перебил Устименко, – рекомендован он мне моим старым товарищем, который его после лагеря уничтожения выходил…

      Теперь перебила его Горбанюк:

      – А вы в каждом человеке, который оказался почему-либо в лагере уничтожения, уверены?

      – То есть как это? – розовея от гнева, спросил Устименко. – Это крупнейший патологоанатом, который для нас находка и за которого я…

      – Так вы все-таки зайдите!

      – Нет. Не зайду. Штаты – дело мое. Я уже со многими людьми списался, и они ко мне приедут, а не в ваш отдел кадров…

      – Значит, вы настаиваете на том, что мы вовсе не нужны?

      – Предполагаю, что не нужны. А если хотите знать мое мнение поточнее, то пожалуйста: весьма странно выглядит в нашей системе здравоохранения табличка «Вход воспрещен». Мало это привлекательно. Вот, допустим, если рентгенотерапия или лаборатория, еще понятно, а если ваше заведение…

      – Заведение? – поразилась Горбанюк. – Вы можете так говорить? Но поймите же…

      – Не хочу, – совсем рассердился Владимир Афанасьевич, – не хочу понимать и не понимаю, почему вы вдруг должны мне кого-то рекомендовать или не рекомендовать. Тогда сами и будьте главврачом, а вместо нашего брата посадите, что ли, смотрителей, как было в прошлом столетии. Какой же я главврач, если даже штат будет не мной подобран, а вами? Вот, например, Богословский, который ко мне едет…

      – Ну и что – Богословский? – остро спросила Горбанюк. – Ведь он, насколько мне память не изменяет, другом был некоему отщепенцу Постникову. – Она перешла на шепоток: – Старожилам известно…

      – В некоторой мере и я выученик Ивана Дмитриевича Постникова, – отнюдь не шепотом, а даже громче, чем следовало, резанул Устименко. – В той мере, в которой он уделял мне свое внимание. И слухам о нем я верить не желаю…

      Тут Горбанюк даже чуть-чуть испугалась: вести такие разговоры ей еще не приходилось никогда.

      – Ну уж это вы перегнули, – старательно улыбаясь, произнесла она, – разве могут быть такие ошибки?

      – Все может быть, – буркнул он.

      – И все-таки мы с вами встретимся, – сказала она, словно прощая ему весь разговор. – Встретимся и поболтаем. Может быть, и ваши соображения…

      – А мои соображения простые, – весело сказал он. – Я давно про них толкую: использовать отдел кадров для медицинской статистики. Врачи вы все там, как правило, копеечные, ну а арифмометры крутить сможете. И народу у вас хватает, и ставок, а медицинская наша статистика в ужасном состоянии. И были бы вы не при больницах, а сами по себе, никто