Люди и Псы.

ему не терпелось оторваться со столба и улететь вслед за поземкой. В оранжевом конусе его света вспыхивали косо летящие снежинки.

      Холодно, тоскливо, безлюдно.

      Не дойдя до переезда, который был в полусотне метров от вокзальчика, Долгов снял рюкзак и поставил его на вылизанный ветрами снег. Не выдержал, с надеждой оглянулся.

      Она стояла на крылечке, кутаясь в пуховый платок. Слегка помахала ему рукой – все, мол, в порядке, иди. Вдруг, вспомнив что-то, крикнула:

      – Погодите, я сейчас!

      Через минуту она уже была возле него, держа под мышкой фуфайку. Набросила ему на плечи.

      – Что вы, зачем?!– растерянно бормотал он.– Не надо…

      – Надо, надо, без разговоров,– со свойской строгостью сказала она.– Давайте руку.

      – Мне же скоро выдадут.

      Не слушая, она помогла ему просунуть руки в рукава.

      – Вот и ладно, пригодится в дороге. Это вам не благодатная южная полоса, у нас тут вроде как север,– говорила она, застегивая пуговицы, как на маленьком.

      Фуфайка подходила по размеру, но поверх куртки была тесноватой. От нее сразу стало тепло и уютно.

      Порыв ветра вырвал из-под платка прядь ее волос и мягко провел ею по щеке Долгова. От этого прикосновения сердце у него замерло. Она, эта незнакомая женщина стала вдруг близкой, родной, и уже не верилось, что какой-то час назад он знать не знал о ее существовании. Затаив дыхание, он наслаждался этой близостью, морозной свежестью ее красивого лица. Не отдавая себе отчета, не владея больше собой, Долгов крепко обхватил ее за плечи, привлек к себе и впился в губы.

      Глухо вскрикнув зажатым ртом, она яростно попыталась оттолкнуть его обеими руками, но ее движения становились все слабее, пока руки вовсе не легли ему на плечи. Сердце Долгова трепетало и ликовало – вот оно, нежданное счастье, он знал, он чувствовал его! В нем ликовало все, сердце, и руки, которые, отказались подчиняться голове, скользнули вдруг ниже ее талии…

      Реакция была мгновенной: она оттолкнулась от Долгова, и ее крепкий кулачок угодил ему в край левого глаза.

      Он испуганно отшатнулся и забормотал:

      – Извините… как-то само собой…

      – У меня тоже само собой,– ответила она сердито, поправляя платок.– А с виду-то тихоня!

      И, резво поскрипывая снегом, пошла к крыльцу.

      – Можно, я при случае загляну к вам?– упавшим голосом спросил он вдогонку.– Мне же надо фуфайку…

      Она обернулась на ходу и обожгла его таким насмешливым взглядом, что он осекся: все пропало.

      “Идиот! Ну почему же я такой…”

      В дверях она снова обернулась и каким-то загадочным тоном спросила:

      – Ну, что? Больно и обидно?

      – Мне?! Ничуть, наоборот.

      – То-то и оно, что наоборот.

      Хлопнула дверь, отрезав от Долгова то самое, чье неуловимое присутствие он только что чувствовал, к чему стоило только приглядеться…

      “Смех и горе!”– обескуражено покрутил он головой.

      Потрогал