Насилие. Микросоциологическая теория. Рэндалл Коллинз

который его сформулировал, к ответственности не были привлечены [Chang 1997: 40, 172–176]. Что касается резни в Май Лай во Вьетнаме, то после того, как информация о ней получила огласку, генерал, командовавший дивизией, солдаты которой совершили это злодеяние, был понижен в звании и получил взыскание за то, что не расследовал его должным образом. Командир бригады, а также командир роты капитан Медина, лейтенант Колли и еще два десятка других офицеров и представителей младшего командного состава предстали перед судом, однако виновным был признан только Колли [Anderson 1998; Bilton, Sim 1992]. Типичная юридическая и политическая реакция на военные злодеяния, как правило, сконцентрирована на высших представителях военного командования или представителях государственной власти; предполагается, что ключевой причинный фактор располагается в цепочке командования – идет ли речь об отдаче прямых приказов, формировании атмосферы, стимулирующей насилие или попустительствующей ему, отсутствии надлежащего контроля или покрытии преступлений. Однако при этом упускается из виду эмоциональная динамика локальной ситуации, как будто лица, совершавшие насилие – а практически все они являются боевыми военнослужащими в низких званиях, – выступают попросту пассивными проводниками приказов сверху. Это не означает, что организационное пособничество описанного выше рода не может иметь место, однако оно не является достаточным объяснением происходящего. Катализатором Нанкинской резни послужил приказ японского генерала убить всех военнопленных, но при этом присутствовали и условия для наступательной паники. То же самое можно утверждать и о капитане Медине, под общим командованием которого находился взвод лейтенанта Колли, – именно Медина ночью перед резней в Сонгми выступил перед своими солдатами с зажигательной речью. Тем не менее резню устроил только один взвод (примерно 25–30 человек) из трех участвовавших в штурме – взвод, который первым вошел в деревню, пока остальные оставались в резерве или выполняли задачи по соседству. Принципиальным элементом была локальная эмоциональная цепная реакция – непременное условие совершения зверств15.

      Точно так же обстоит дело и с объяснениями, в которых делается акцент на иных устойчивых качествах лиц, совершающих насилие. Например, Томас Шефф [Scheff 2006: 161–182] утверждает, что в резне в Сонгми главным объясняющим фактором был гипермаскулинный характер личности самого лейтенанта Келли – человека, который на протяжении учебы в школе и трудовой карьеры постоянно терпел неудачи, включая презрительное отношение к нему в армии со стороны вышестоящего командира. Если исходить из гипотезы Шеффа об оставленном без ответа позоре, превратившемся в ярость, то Келли был эмоционально холодным человеком без социальных связей, чья подавленная ярость нашла выход в виде убийственного срыва, когда Келли приказал солдатам убивать беззащитных мирных жителей, многих из которых он лишил жизни самостоятельно.

15

Наличие у официально проводимой политики непреднамеренных последствий, приводящих к совершению зверств, является еще одной разновидностью «ответственности верхов». Джеймс Уильям Гибсон в своей работе [Gibson 1986] делает основной акцент на том, что во время войны во Вьетнаме к нечеткости определения того, кто именно является участником боевых действий, и к убийствам мирных жителей привело приоритетное внимание американского военного командования к высокому уровню потерь противника с целью калькуляции достигнутого прогресса в войне на истощение. Такое объяснение соответствует классической организационной теории о непреднамеренных последствиях целенаправленных действий и, скорее всего, является верным. Тем не менее убийства мирных жителей происходили не в любом возможном столкновении, а в отдельных ситуациях; во многих из них присутствовала эмоциональная динамика наступательной паники, хотя и трудно установить, в какой доле инцидентов она проявлялась.