Насилие. Микросоциологическая теория. Рэндалл Коллинз

любым их интересам. Тем не менее именно так выглядит типовая ситуация, характерная практически для всех масштабных зверств. Используемая в социальных науках формулировка «обвинение жертвы» (blaming the victim) не помогает понять происходящее. Дело не просто в том, что жертва, действуя рационально, могла бы вести себя иначе и тем самым значительно усложнить задачу нападавшему. Природа конфликта не подразумевает принятие независимых рациональных решений, представляющих собой вербальные последовательности, которые отчетливо формулируются в рассудке жертв. Такие решения люди могут принимать до того, как начинается актуальный контакт, но как только они попадают в тиски конфронтации, они оказываются захваченными общим эмоциональным полем. Заражение эмоциями происходит не только среди людей, находящихся на одной стороне конфликта, но и между двумя противостоящими друг другу сторонами. Именно форма этого эмоционального заражения в первую очередь определяет, будет ли одна из сторон бороться и насколько интенсивно, закончится ли противостояние вничью и кто в нем победит. В крайних случаях это эмоциональное поле превращается в ментальное и физическое доминирование одной из сторон, которое и порождает зверства. Горячий порыв и чрезмерная жестокость победителей выступают составляющими частями той же самой атмосферы взаимодействия, что и ошеломленная пассивность жертв – победитель и жертва неотъемлемы друг от друга. Все это невозможно объяснить индивидуальными характеристиками людей как таковых – здесь требуется отдельная теория насильственного взаимодействия.

      Однако на этом этапе мы все еще собираем свидетельства, подтверждающие наличие некой общей модели. Более глубокое объяснение появится в последующих главах, по мере погружения в механизмы микровзаимодействий.

      Наступательная паника и дисбаланс потерь в пользу одной из сторон в решающих сражениях

      Подобные зверства с нарастающей в течение длительного времени динамикой поистине ужасают. Однако тот или иной масштаб кровавых бесчинств довольно часто случается в ходе военных действий, поскольку решающие военные победы, как правило, достигались в те моменты, когда складывались условия, в конечном итоге приводившие к наступательной панике.

      Хорошим примером такого рода выступает битва при Азенкуре, состоявшаяся в 1415 году, когда английская армия численностью 6–7 тысяч человек (ее основу составляли лучники) разгромила французское войско численностью около 25 тысяч человек, состоявшее преимущественно из тяжеловооруженных рыцарей, одна часть которых вступила в бой верхом, а другая спешилась. С французской стороны погибло около шести тысяч человек, а у англичан потери составили несколько сотен раненых и небольшое количество убитых [Keegan 1976: 82–114]. Как это стало возможным? Каким образом меньшая по размеру армия смогла победить численно превосходящего противника и отделаться потерями, которые в соотносительных показателях были гораздо