Всемирная история. Том 2. История Греции. Филипп-Поль де Сегюр

сделать народ воинственным и одновременно удержать его от амбиций.

      Молодежь обучалась через общение, а не через чтение. Военная музыка была в почете в Спарте, где всякая нежная и чувственная музыка была запрещена.

      Лакедемоняне знали только красноречие краткости; они хотели, чтобы речь была быстрой, как мысль, а украшение ума казалось им столь же легкомысленным, как и украшение тела.

      Часто восхищались краткостью их ответов. Однажды послы иностранного народа сказали им: «Мы предадим огню и мечу вашу страну, если войдем в нее». Сенат ответил: «ЕСЛИ».

      Первой целью законодателя было внушить гражданам горячую любовь к родине: они должны были предпочитать ее всему; эта любовь была первой из добродетелей. Если они шли на войну, их девизом было «победить или умереть»; каким бы ни было число врагов, бегство было запрещено. Каждый гражданин имел право безнаказанно оскорблять труса. Солдат должен был, как сказала одна спартанка своему сыну, защищаться до смерти и вернуться на щите или под щитом.

      Воспитание женщин было почти таким же суровым, как и у мужчин: они упражнялись в борьбе, беге, метании копья; они появлялись обнаженными на арене. Украшали их душу, а не тело, и их добродетель, как говорили, делала скромность излишней.

      Этот обычай, оскорблявший скромность, скорее противостоял любви, чем пороку. Ликург хотел, чтобы женщины Спарты были больше гражданами, чем матерями и женами: воспитывая их мужество, он ожесточал их сердца. Когда приносили тело лакедемонянина, убитого на поле боя, его жена или мать, прежде чем оплакивать его, осматривала его раны, чтобы увидеть, были ли они получены в грудь или в спину, были ли они почетными или позорными.

      Наконец, законодатель, жертвуя всеми частными интересами ради общественного блага и естественными чувствами ради любви к родине, разрешил старикам и слабым здоровьем мужчинам уступать своих жен молодым людям, которые могли бы родить от них крепких детей.

      Все эти правила сделали лакедемонян особым народом, своего рода политической и военной общиной, которая поражала свое время и потомков суровостью своих нравов, независимостью своих жителей и бесстрашием своих воинов. Но эта восхитительная нация, если рассматривать ее издалека, должна была представлять печальное зрелище для тех, кто приходил ее посетить. Лакедемон был храмом, посвященным славе и свободе, чьи фанатичные жрецы изгнали искусства, литературу, любовь, дружбу, достаток, удовольствия и даже самые нежные узы, связывающие семьи: этот народ был создан для того, чтобы быть знаменитым, а не счастливым.

      Все законы Ликурга окружили людей столькими цепями и посредством общественного воспитания так глубоко врезались в их души, что в Спарте на протяжении многих веков не было ни народных восстаний, ни частного насилия, ни злоупотреблений со стороны царской власти.

      Эта суровая дисциплина, эта общественная добродетель дали лакедемонянам власть уважения среди