Рэгтайм. Том 1. Юрий Рост

Оля, Сережа, Виталий, Марина, Генка – далее список имен).

      Вот и я!

      Уланова

      Галина Уланова – на фоне зала Большого театра. Случайный снимок. Негатив (потерянный и чудом найденный в день ее кончины) на всю засвеченную пленку один, но как будто только этого снимка я и ждал. На нем, кажется, Уланова похожа на наше представление о ней и на себя самое. Можете поверить на слово, поскольку проверить нечем.

      Публичный образ, который несет человек, актер в особенности, не всякий раз совмещается с реальным. Возникает некоторое несовпадение красок, какое бывает в скверной печати.

      Здесь же все четко. Как на монете. Строгая, аскетичная, твердо определившая, что ей назначено в жизни и как это назначение осуществить. Точнее, осуществлять, потому что, зная направление движения, она не видела его конца. И в этом была Художником. А непрерывность движения была гарантирована тем, что она – Профессионал.

      Она не отвлекалась на то, что не касалось ее работы. Труда, труда… Сказать, что она занималась искусством, она не могла. В этом была не характерная для нее выспренность. Была не публичной, не любила давать интервью и рассказывать о себе. А уж ее мнение об окружающей ее среде не слышал никто.

      Тем более я оценил ее доверие, когда с возмущением Уланова обобщила: «Они (!) не дали захоронить прах великого Шаляпина по-человечески. Не разрешили отпеть в Бетховенском зале и даже не пригласили оркестр. Поминки были унизительны. Какой стыд!» Вероятно, это был один из немногих эмоциональных взрывов великой танцовщицы. Они ее все-таки раздражали.

      Жизнь Галины Сергеевны – вся – была подчинена балету. Даже дома подарки и памятные вещи не раскладывались по полкам, а лежали как попало, чтобы потом, когда балет уйдет из ее жизни в воспоминание, она могла заняться приведением предметов в ожидаемый ими порядок. До них так и не дошла очередь.

      На месте лишь зеркало, необходимое для работы; диван, необходимый для отдыха; автопортрет Анны Павловой как символ предтечи и фотография Греты Гарбо – актрисы, которая привлекала Уланову своим искусством и образом.

      Они с Гарбо однажды приблизились настолько, что смотрели друг другу в глаза, но не обменялись ни единым словом. Толпа поклонников, окружившая дом, где жила Уланова, не дала окруженной своими поклонниками Гарбо подойти к двери. Они увидели друг друга через окно. Две большие актрисы не смогли преодолеть препятствие, которое создали своим искусством, и навсегда остались наедине с собственными представлениями о мимолетном визави.

      Охраняя себя от чрезмерного общения, они, наверное, испытывали дефицит теплоты. Всемирная любовь через стекло ее не компенсирует.

      Фотография Улановой, которую я тогда снял, тоже изображение через стекло. Чистое, оптическое, ловко сработанное японцами, которые ее боготворили, – но все-таки через стекло. Я, бродивший с нею по Большому театру в поисках этого изображения, свидетельствую, что за ним был – живой человек. Небольшая великая женщина, всей громадной силой таланта охранявшая свое право на слабость.

      Смоктуновский

      А