Жертва для забвения. Колибри Штормовой

едва слышно дрожал, – я знаю, что ты многому научилась в Академии, но есть вещи… которые ты не найдешь в книгах.

      Она взяла со стола пожелтевший альбом и раскрыла его на первой странице. Это были фотографии Марка. Молодого, веселого Марка. На них он был счастлив, он смеялся, в его глазах горел огонь жизни.

      Элеонора провела пальцем по фотографиям.

      – Он был хорошим человеком, – прошептала она. – Очень хорошим.

      Лия молчала, внимательно слушая. Она хотела понять, что хотела сказать мать.

      – Он сделал много ошибок, – продолжила Элеонора, её голос стал крепче. – Но он любил нашу семью. Он любил тебя, Лия. Даже больше, чем Амелию.

      Лия вздрогнула. Эти слова были необъяснимыми. Почему мать сказала ей это сейчас? Что это означает?

      Элеонора закрыла альбом и положила его на стол.

      – Есть тайны, которые мы храним в нашей семье. Тайны, которые тянутся из поколения в поколение. Тайны, которые связаны с Топью.

      Она встала и подошла к окну. Ветер шелестел листьями за окном, и в этом шепоте Лия услышала нечто более зловещее, нечто, что напоминало шепот Топи.

      – Мы должны быть вместе, Лия, – сказала Элеонора, повернувшись к дочери. – Мы должны поддержать друг друга. Мы – семья.

      Лия посмотрела на мать, на её уставшее лицо, на её грустные глаза. И она поняла, что мать говорила не только о семье Вейландов, но и о чем-то более глубоком, более тайном. Она поняла, что перед ней расстилается длинный и опасный путь, путь, который приведет ее к правде о семье, о Топи, и о самой себе. И она была готова пройти его.

      Лия вышла из кабинета матери, чувствуя себя опустошенной и одновременно возбужденной. Слова Элеоноры висели в воздухе, тяжелые, как туман над Топью. Тайны, скрываемые поколениями… Семья, объединенная не только кровными узами, но и темной силой болота… Лия чувствовала, как холодный страх проникает в самую глубину её существа, смешиваясь с ощущением неизбежного разоблачения.

      Ей нужно было побыть одной. Уйти от призраков прошлого, от тяжелых взглядов своих родственников. Она направилась в далекое крыло дома, к заброшенной библиотеке, где пыль на книжных полках легла толстым слоем забвения.

      Длинный коридор казался бесконечным. Старые портреты на стенах наблюдали за ней с холодным безразличием, каждый лицо хранило свою тайну, свой скелет в шкафу. Тишина была нарушена только глухим стуком собственного сердца.

      Она почти добралась до библиотеки, как внезапно почувствовала чьё-то присутствие рядом. Она остановилась, медленно повернувшись.

      Дамир стоял в конце коридора, опершись о стену. Его выражение лица было нечитаемым, как всегда. То ли беспокойство, то ли насмешливое безразличие таилось в его глазах. Он никогда не был простым в общении, всегда балансируя на грани противоречивых чувств. Иногда он был заботливым, иногда жесток, иногда безучастен. Лия никогда не могла точно определить, что он чувствует на самом деле.

      – Лия, – сказал он, когда она подошла ближе. Его голос был спокойным, но