Непокорная для палача. Виктория Королёва

до локтей, открывая мощные загорелые предплечья, ноги широко расставлены – и впрямь на пирата похож, старающегося удержаться на палубе во время шторма. На опасного, жуткого пирата.

      – Я не убиваю детей и не собираюсь мстить дочери за проступки отца, – ровно проговорил он.

      – Не убивай, Лысому подари, – проскрежетала Квазиморда.

      Романов ее таким взглядом окинул, что у меня мурашки побежали. Папа рассказывал про этого Лысого, он делал с девушками что-то нехорошее, настолько, что отец, не скрывавший от меня ничего, умолчал о подробностях.

      – Сделаю вид, что последних слов ты не говорила. Ты не хуже меня понимаешь, что теперь, когда Трофима нет, единственное безопасное место для девчонки – это мой дом. Ее узнают, стоит только на улице оказаться.

      – Плевать! Это же она! Она! Маленький Инквизитор Трофима! Она была с ним, когда он… – завизжала Квазиморда.

      – Карина! – крикнул Романов так, что стекла затрещали.

      Заметил. Я бегом кинулась в спальню.

      В спальне я кое-как разодрала патлы, собрала их в хвост и вернулась в гостиную. Там никого не было. Я с надеждой посмотрела на дверь, но вспомнила слова Романова.

      Он прав, после смерти отца меня некому защитить, и, если выйду на улицу, меня убьют. Из-за того, что мой отец был тем, кем был. Хозяином этого города. Нет, не мэром. Он был хозяином. Правил этим чертовым городом так, что из его крепко сжатого кулака с веснушками и рыжими волосками на пальцах текла кровь.

      Глава 5

      Я не росла в вакууме. Отец не делал из меня тепличное растение. Мама была против, они жутко ругались с ним из-за того, что он иногда брал меня с собой, когда ехал улаживать дела. Так он это называл. Учил распознавать ложь, читать людей. Учил тому, что значит быть у власти, иногда мне делалось страшно, иногда интересно, но я впитывала все, как губка, хотела видеть, что он гордится своим Маленьким Инквизитором.

      Понимала, почему все хотят меня убить. Нет, я не была наивным ребенком, не знавшим, чем оплачены его еда и кров. Отец никогда не скрывал от меня, как он удерживает власть. И Лиля знала, за кого выходила замуж. Но мы любили и принимали его таким, какой он был.

      Единственное, чего я не понимала, почему до сих пор жива, почему Романов, вместо того чтобы убить меня вместе с семьей, привез к себе домой. Но я собиралась это выяснить. Проглотив гордость и слезы, я прошла в столовую.

      Романов возвышался во главе стола как скала. Когда я вошла, он кивнул на стул рядом с собой.

      Стоило взглянуть в его черные глаза, как по коже пробежал табун мурашек. Такому убить – как ногти подстричь. Власть окружала Романова невидимым коконом. Он был сильным, не только физически. Это была сила огромного хищника, расправившегося с самыми грозными врагами стаи. Перед ним хотелось обратить взгляд в пол, чтобы не обжечь сетчатку. Ремень лежал на столе перед ним, свернулся черной опасной змеей.

      На меня он посмотрел как на грязную бездомную собачонку, которой все внутренности отбили сапогами и теперь она, жалкая, подыхала в канаве, тихо поскуливая.

      Отец