Пока не видит Пес. 1. Круг тварей 2. Круг ведьм. Ноэми Норд

например, Риччи, любимчик Содомы? Тот самый папский угодник, на которого судьба сыплет щедрые подачки, а кардинал благословляет на мазню».

      Алессандрио придирчиво подмечал ошибки набожного соперника и по-настоящему страдал, краснея то за показную бледность мадонны, то за умильный блеск во взоре Святого Иннокентия.

      «Мазня! Позапрошлый век! – думал он. – Да и Содома хорош! Заездил талант росписями бань и гостиных. До последнего дня штамповал гениальные фрески ради того, чтобы выставить на Палео свежего скакуна. А цена жеребца равна стоимости приличного дома. И разве не отец он мне? Отец, родной отец. Иначе в кого страсть к проклятым полотнам, которые ни песо мне за всю жизнь не принесли? В кого дикая тяга к кистям?»

      Алессандрио склонился над столом. Перед ним в корзине, бережно прикрытой золотистой мягкой тканью лежали парные гусиные яйца.

      Он был уверен, что в этот раз не ошибся:

      – Душа замирает от перемен, и, что странно, от тоски.

      Он достал из укладки одно из яиц, проверил на свет, прислушался к писку внутри. Да, пора. Он осторожно ударил по скорлупе ножом.

      Из двенадцати яиц только три воплотились в некую живую субстанцию. Одно желе моргало волосатыми глазами, без малейшего намека на костную ткань; другое беспомощно хлопало гнилым крылом по скорлупе…

      А вот третье несказанно удивило и порадовало.

      Сначала Алессандрио сквозь трещину в скорлупе заметил бусинку любопытного глаза. Гусенок не спешил проклюнуться на свет.

      – Ну, покажи себя, уродец! Ты, должно быть, выглядишь не краше собратьев. Давай, вылезай, – торопил он, стуча по скорлупе ногтем и немилосердно встряхивая содержимое.

      На ладонь выскользнул то ли червь, то ли змей, быстрый мокрый и ловкий. Его гибкое туловище обвило запястье, малыш, как удав, сдавил его и посмотрел на человека.

      Несколько мгновений они разглядывали друг друга, после чего змееныш решил спрятаться.

      Пальцы Алессандрио не удержали скользкое тельце, и гад, свалившись на пол, завертелся в диком танце под ногами. Юлил, извивался, щерил пасть, кусая тень над собой, пока не затих под наброшенным плащом.

      – Ух, – вздохнул Алессандрио, смахивая пот со лба. – Попался, подлец. Кто же ты такой? Откуда? А вот сейчас я все узнаю.

      Сплющенный тисками беглец не прекратил попыток освободиться. Художник до предела закрутил последний винт и заглянул незнакомой твари в разверзшеюся пасть.

      Роговицы малыша налились кровью, зрачки сузились в две ненавидящие точки над ощеренным рылом. Змей бессильно шипел, приподнимая углы губ над иглами клычков.

      Алессандрио показалось, что зубы странного существа напоминают резцы младенца, а внутри желтых глаз пульсируют отнюдь не змеиные зрачки, а теплые и дрожащие, почти человеческие.

      «Ни рук, ни крыльев. Это явно не гусенок. Надо быть осторожнее. Змееныш, возможно, ядовит. Кто-то, шутя, сбыл Виттории гадючье яйцо», – подумал художник.

      Прихватив