Дженни Герхардт. Теодор Драйзер

падающее настроение, хотя особо радостных новостей не было. Герхардт, как Дженни узнала, все еще был чрезвычайно сердит и расстроен. Он уже решил в ближайшую субботу отказаться от места и переехать в Янгстаун, куда его влекла перспектива получить работу и тем избавиться от нынешнего злосчастья. Согласно миссис Герхардт, он заявил, что, дескать, где угодно, лишь бы не в Коламбусе. Здесь он больше не сможет ходить с гордо поднятой головой. Слишком уж отвратительные воспоминания. Сейчас он уедет, а если найдет работу, то заберет и семью, а это означало, что им придется отказаться от дома. Платежей по кредиту он не потянет, на это и надежды нет.

      Пусть даже новости были не из лучших, в подаче миссис Герхардт они содержали определенный повод для радости. Если он, как и собирался, уедет, Дженни, само собой, сможет вернуться домой. Как ей и самой известно, у нее есть деньги, оставшиеся от Брандера. Они смогут на них прожить. Нужно лишь дождаться субботы, после чего у них будет достаточно времени решить, как быть дальше.

      Внезапный поворот событий видоизменил одну из неприятностей, в которые угодила Дженни – горечь от того, что отец выгнал ее из дому, превратилась в переживания за его боль и за то, что он места себе не находит. Однако она ясно видела: от нее мало что сейчас зависит и все в руках судьбы, так что решила согласиться на предложение матери.

      В конце недели Герхардт уехал, а Дженни вернулась, после чего, во всяком случае на время, все стало как прежде, но долго такое продолжаться, ясное дело, не могло.

      Бас это понимал. Случившееся ему решительно не нравилось. На него неприятно давила и мысль о том, что может произойти дальше, и неизбежность новых слухов, да и намерение Герхардта перевезти все семейство, за исключением Дженни, в Янгстаун. В Коламбусе оставаться нельзя. Ехать в Янгстаун – тоже. Если бы они могли переехать в город покрупней, вышло бы куда лучше.

      Он много над этим размышлял, и когда услышал, причем от двух разных собеседников, что в Кливленде сейчас промышленный бум, то решил, что имело бы смысл туда и направиться, пусть не всем, но хотя бы ему. Если он сумеет устроиться, может, и остальные за ним последуют. Если Герхардт останется, как и сейчас, работать в Янгстауне, а семейство переберется в Кливленд, то и Дженни не окажется на улице.

      Бас подождал еще немного, чтобы утвердиться в решении, и наконец объявил о своих планах.

      – Поеду, пожалуй, в Кливленд, – сказал он как-то вечером матери, когда та готовила ужин.

      – Зачем? – спросила она, неуверенно подняв на него взгляд. Она испугалась, что Бас хочет ее бросить.

      – Думаю, там для меня найдется работа. В этом чертовом городишке нам оставаться не нужно.

      – Перестань чертыхаться, – упрекнула она его.

      – Ну да, я знаю, – ответил он, – но тут любой начнет. Никогда нам здесь удачи не было. Я поеду первым, а если у меня что-то получится, смогу забрать и остальных. Куда лучше оказаться там, где нас никто не знает. Здесь надеяться не на что.

      Миссис Герхардт слушала