Странник века. Андрес Неуман

слов она не произнесла, но догадка позабавила Ханса), что сама Эльза и есть автор лиловой записки. Лиза смотрела на письмо, которое ей протягивал Ханс, со смесью жадности и печали. В первый момент ему показалось, что она ведет себя слишком нескромно. Но он тут же устыдился: было очевидно, что Лиза не читает имен отправителя и адресата, а лишь мечтает прочесть. Она подняла глаза и внимательно посмотрела на Ханса, словно давая понять, что уж мысли-то его читать она умеет. Еще совсем детская красота Лизы вдруг стала не по-детски строгой. Ханс не знал, что сказать, как извиниться. Но, судя по всему, девочка удовлетворилась его мимолетным испугом, ее лицо смягчилось, она стала прежней и пообещала: Я немедленно его отнесу, сударь. Ханса неприятно кольнуло это слово: «сударь».

      Он ел в гостиной овощной суп, когда в дверь просунулся край Эльзиной шляпки. Он пригласил ее войти и сесть, и, к его удивлению, приглашение было принято. После недолгого растерянного молчания он с улыбкой спросил: И? Эльза непрерывно качала ногой, словно давила на какую-то педаль. Ты ко мне с поручением? спросил Ханс, не замечая, что смотрит не на ее лицо, а на покачивающуюся ногу. Нога мгновенно замерла. Эльза протянула ему записку. Это от госпожи Готлиб, сказала она. Хансу показалось, что в силу своей очевидности эти слова должны означать что-то другое. Вижу, сказал Ханс, продолжая теряться в догадках. Госпожа Готлиб дала мне это письмо час назад, сказала Эльза, и просила отнести его вам на постоялый двор. Так! кивнул он с нарастающим любопытством. Но я не могла принести его раньше, продолжала Эльза. Ничего страшного, ответил он, спасибо, что принесла сейчас. Вам не за что меня благодарить, возразила она, это моя обязанность. (Что она хочет этим сказать? подумал Ханс, что принесла мне записку с удовольствием, хотя в любом случае должна была это сделать? или, наоборот, что ни за что не стала бы ее передавать, будь на то ее воля? Ханс перебрал все возможные варианты. А может, она не имела в виду ни того ни другого. Может, что-то занимало ее мысли и она просто решила посидеть на диване. Но почему она не уходит?) Госпожа Готлиб предупредила, сказала Эльза, что ответа не нужно, разве что вы сами изъявите желание. (А это как перевести? Нужно ли настаивать на ответе, сообщала ли Софи в этой новой записке, что встреча отменяется? Или же, как в истории с веером, ее слова служили приглашением продолжить переписку? Нелегко было думать после сытного обеда.)

      Эльза ушла, оставив ощущение, что так и не сказала того, что хотела сказать, или что не захотела сказать того, что сказать ей было должно. Непроницаемая, вышколенная, она ловко увернулась от всех его вопросов, в то же время не отказавшись на них отвечать. Ханс жадно прочитал записку, но все сомнения так при нем и остались: обтекаемо, безупречными фразами Софи приветствовала его согласие прийти к ним завтра во второй половине дня, уточняла мелкие детали визита, но особенно было заметно (почти только на это он и обратил внимание), насколько охладел ее тон по сравнению с предыдущим письмом и с какой неумолимой