Горизонты времени. Виктор Рогожкин

орали лягушки. Купаться на песчаной отмели берега около мостика я тоже не захотел. Там несколько мужиков громко галдели и, пялясь на меня, мыли своих лошадей.

      Обойдя окрестности по большому кругу через подлесок, справив нужду и обожрав случайно найденный куст мелкой дикой малины, я вернулся к телеге.

      Сидор уже запрягал.

      – Сидор, а кто ты будешь у барина? – надеясь вытянуть из него как можно больше информации, начал я новые расспросы.

      – Я у него по особливым наказам буду! – важно подняв голову, ответил парень. – Могу козу заколоть, могу – телёнка, по извозу тоже мастер, в огороде помогаю. Меня Ляксандр Николаевич очень уважает!

      После этого привала парня будто прорвало. Как только тронулись, он начал непрерывно мне о чём-то рассказывать, совершенно не спрашивая и не напрягая меня самого – это меня вполне устраивало, ведь моя «легенда» о появлении на пути Сидора была «шита белыми нитками».

      – Сейчас обернём Микулино, а там – Попово, осталось через Гостинку и сразу будет Митино, а оттель до дома – ужо рукой подать… – рассказывал парень.

      Потом пошёл разговор, как его брат случайно загнал скотину на пар к зажиточному крестьянину, жившему с ними по соседству, как его судил сам волостной и повелел за потраву посечь плетью. Дальше Сидор начал говорить про свою бабу-солдатку. Как я понял, они не были женаты, но уже жили вместе. Женщина просто не дождалась своего мужа с войны.

      Я был удивлён, вот дела…

      Этот парень – в свои-то восемнадцать лет! – давно живёт полноценной половой жизнью со взрослой женщиной, полностью обеспечивая её по хозяйству. Да и разговор он вёл степенно, по-взрослому неспешно, добавляя себе особой важности.

      Однако быстро в этом времени взрослеют парни…

      Гостинка оказалась совсем мелкой речкой, причём Сидору пришлось спешиться и помогать коню перетащить нашу повозку, ибо никакого моста через эту речку не было и в помине.

      – Давай, Гаврила, поднажми, – поторапливал коня Сидор.

      Мне тоже пришлось слезть и помогать.

      Как ни берёг я свою одежду, всё же замочил брюки и перепачкал кроссовки, да и толкать телегу через брод – скажу вам – так себе удовольствие. Одна радость – прохладная вода остудила кожу, которая, как я уже думал, воспалилась от жары.

      Безо всякого стыда Сидор разделся догола, бросил на сено свои вещи сушиться, а потом, когда перебрались через брод, запрыгнул, в чём мать родила в телегу, и погнал коня дальше.

      Я тоже помыл в реке кроссовки, обтёр их сухим сеном из телеги, снял остальную одежду и остался в своих мокрых белых трусах.

      Изредка – махая вожжами, оборачиваясь и поглядывая на меня – голый парень почему-то тихо усмехался, роняя ниже плинтуса мою самооценку. Наконец он не выдержал и сказал со смехом:

      – Ты, барчук, как баба в етих панталонах!

      Но мне было уже всё равно. Монотонное цоканье сделало своё дело – я откинулся на душистое сено и вырубился.

      Прибытие

      – Тпр-у-у…

      Я проснулся и подскочил в телеге.

      Начало