Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

событий в деревне оправдывало критиков Сталина. Урожай 1928–1929 годов составил всего 62–63 миллиона тонн (что было значительно ниже официальной цифры в 70–71 миллионов тонн), а общие объемы государственных хлебозаготовок составили всего около 8 миллионов тонн – на 2 миллиона тонн меньше, чем в предыдущем году [78]. В Ленинграде хлебные карточки были введены уже в ноябре 1928 года. Вскоре к этой же мере прибегла Москва, как и другие промышленные города, в которых вслед за хлебными карточками были введены карточки на сахар и чай, а затем и на мясо, молочные продукты и картофель. Однако Сталин утверждал, что проблемы, созданные его антирыночными мерами принуждения, требовали нового принуждения. Весной 1929 года он отправил Кагановича как своего полномочного представителя на Урал и в Западную Сибирь, отчасти в те же районы, в которых сам диктатор побывал годом ранее. Тем не менее к лету 1929 года замаячила нехватка продовольствия. Режиму пришлось тратить скудную твердую валюту, чтобы закупить за границей четверть миллиона тонн зерна (это обошлось в 30 миллионов конвертируемых или золотых рублей, или почти в 15 миллионов долларов) [79]. Таковы были голые факты. Сталин предполагал, что нагнетание принуждения сыграет роль механизма политической вербовки, оторвав крестьян-бедняков и середняков от кулака. Это служило дополнением к его новой выдумке – раскольническому «правому уклону», – заставившей фракцию Сталина снова заявить о своей лояльности ему и позволявшей держать в повиновении партийную массу [80].

      Сталин поставил свой политический оппортунизм на службу делу насаждения социализма (некапитализма) в деревне и хлебозаготовок, необходимых, чтобы финансировать некапиталистическую индустриализацию в городах и накормить их. Он перенял у Бухарина дар политического дилетантизма, но в более широком плане сам создал для себя благоприятный момент, воспользовавшись кризисом, отчасти порожденным его же чрезвычайными мерами, чтобы навязать стране режим постоянной чрезвычайщины. Микоян в июне 1929 года признавал, что «если бы не было хлебных затруднений, вопрос о мощных колхозах, машинно-тракторных станциях не был бы именно сейчас поставлен с такой мощью, размахом и широтой» [81]. Уже в 1926 году, в 30-летнем возрасте, он был назначен Сталиным кандидатом в члены Политбюро, а также руководителем торговли, благодаря чему стал самым молодым из наркомов. На этой должности он подчинялся непосредственно Рыкову и на какое-то время сблизился с Бухариным (как и Сталин), но сейчас Микоян играл роль одного из главных подручных Сталина, проводивших новую жесткую линию. Тем не менее Микоян постоянно ощущал твердый нажим со стороны Сталина. «Никаких уступок в деле хлебозаготовок, – вскоре после этого писал ему Сталин. – Держись крепко и будь максимально неуступчив! Если ты теперь пожалеешь их и этим хоть на йоту поколеблешь наш план… никто не пожалеет ни ЦК, ни Наркомторг» [82].

      Геополитическая дилемма

      По завершении пленума была проведена XVI

78

Davies, Economic Transformation, 286.

79

Правда. 20.07.1929. Официальный обменный курс рубля, который не являлся конвертируемой валютой, был установлен на уровне 1,9415 рубля за 1 доллар США. Соответственно, во внешней торговле один золотой рубль был равен 51,7 американского цента (до начала 1933 г., когда США отказались от золотого стандарта и обменный курс рубля стал устанавливаться на основе обменного курса соответствующей валюты по отношению к французскому франку, причем 1 рубль был равен 13,1 франка). Золотой или внешнеторговый рубль не был никак привязан к внутреннему рублю. Dohan, “Soviet Foreign Trade,” 701–8. Каганович, оправдывая новые меры принуждения, ссылался на «требования с мест», судя по всему, инспирированные им самим. Rees, Iron Lazar, 94–5 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 3188. Л. 95; Оп. 2. Д. 417. Л. 57–58, 291–293); Taniuchi, Village Gathering.

80

В июле 1929 г. Михаил Шолохов в письме своей знакомой – Е. Г. Левицкой упомянул о крестьянине, который «в разговоре со мною горько улыбался. „Те [белые], – говорит, – хоть брали только хлеб да лошадей, а своя родная [советская] власть забрала до нитки“». Знамя. 1987. № 10. С. 181, 183. См. также: Чернопицкий. На великом переломе. С. 40–41 (ссылка на: ПАРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 844. Л. 202).

81

И далее: «Конечно, когда-нибудь мы пришли бы к этой задаче неизбежно, но тут вопрос времени». Микоян. Проблема снабжения страны. С. 60.

82

Павлов. Анастас Микоян. С. 52 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 84. Оп. 3. Д. 62. Л. 73: август 1929 г.). См. также: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 73. Л. 50; Ивницкий. Репрессивная политика советской власти. С. 59–60. В 1928–1935 гг. Микоян более 20 раз выезжал в регионы в связи с принудительными хлебозаготовками. Павлов. Анастас Микоян. С. 49 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 84. Оп. 3. Д. 167. Л. 411–412).