Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

он в марте 1929 года в статье, также помещенной в первом номере «Бюллетеня». – Ставка на капиталистического фермера (европеизированного или американизированного „кулака“) несомненно даст плоды, но это будут капиталистические плоды, которые на одном из довольно близких этапов приведут к политическому крушению советской власти… Курс на капиталистического фермера абсолютно несовместим с диктатурой пролетариата» [68]. Тем не менее в глазах Сталина «правые уклонисты», желавшие продолжать прежнюю партийную политику – нэп, стакнулись с разгромленной левой оппозицией, желавшей покончить с нэпом. Те и другие, критикуя партийную линию, демонстрировали отсутствие единства в партии, а следовательно, ее слабость, тем самым подавая капиталистическим державам сигнал к интервенции и свержению социализма. А так как Сталин воплощал в себе партийное единство и решимость строить социализм, по логике вещей он становился первым кандидатом на уничтожение. Тем самым оппозиция политике Сталина приравнивалась, в том числе благодаря стараниям Вячеслава Менжинского, председателя ОГПУ, к терроризму [69].

      Между тем ближайшие соратники Сталина пытались подлизаться к нему. 10 марта 1929 года в «Правде» был напечатан текст доклада Клима Ворошилова на Ленинградской областной партийной конференции с анализом международного положения, хода строительства социализма и внутрипартийной оппозиции курсу на коллективизацию, а спустя четыре дня Ворошилов в письме диктатору осведомлялся, «провалился я на все 100 % или только на 75 %». В ответ Сталин похвалил его за «хороший, принципиальный доклад» и добавил, имея в виду президента США и британского министра иностранных дел: «Всем гуверам, чемберленам и бухариным попало по заднице» [70].

      Бухарин в унынии ожидал, что Сталин ради извлечения политической выгоды извратит его слова и заклеймит его как раскольника, но жестокость Сталина могла надолго озадачить его друга. К тому же, как бы коварно Сталин ни подкапывался под Бухарина, жертвой всегда оставался он сам. «Ты меня не заставишь молчать или прятать свое мнение выкриками о том, что я „всех хочу поучать“, – писал Сталин Бухарину 16 апреля 1929 года, в день стычки на Политбюро. – Будет ли когда-либо положен конец нападкам на меня?» [71]

      Никакой жалости

      Вслед за заседанием Политбюро Сталин в тот же день собрал продолжавшийся целую неделю карательный объединенный Пленум Центрального Комитета и Центральной контрольной комиссии, на котором его сторонники изливали яд на Бухарина [72]. 18 апреля, отбиваясь от яростных нападок, Бухарин перешел в контрнаступление на крестьянскую политику Сталина, в рамках которой принуждению подвергались и бедняки с середняками. Он утверждал, что «численность кулацких хозяйств невелика» и что «мы можем позволить развиваться единоличным хозяйствам, не опасаясь богатых крестьян». Сталин формально ответил ему лишь на вечернем заседании 22 апреля. «…дружба дружбой, а служба службой, – заявил он. –

68

«О группировках в коммунистической оппозиции».

69

5 марта 1929 г. Менжинский уведомил диктатора о том, что якобы раскрыт план «покушения» на него с участием двух студентов Московского университета и рабочего, имевших билеты на два февральских вечерних мероприятия в университетском клубе, на одном из которых, по слухам, должен был присутствовать Сталин. В ходе допроса один из студентов заявил, что не уверен в своей способности совершить террористический акт. Так или иначе, никакого покушения на Сталина не состоялось. Мозохин, Гладков. Менжинский. С. 325–326 (без ссылки на источник).

70

Квашонкин. Советское руководство. С. 68 (РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 39. Л. 43, 43 об.).

71

Квашонкин. Советское руководство. С. 73 (РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 42; записка без адресата, сохранившаяся в фонде Ворошилова, но, судя по всему, адресованная Бухарину). Еще в сентябре 1926 г. Сталин писал: «Бухарин – свинья и, пожалуй, хуже свиньи, ибо считает ниже своего достоинства написать две строчки о своих германских впечатлениях. Уж я ему отомщу». Этот игривый тон в ретроспективе приобретает иное звучание. Кошелева. Письма Сталина Молотову. С. 88–93, на с. 90 (16.09.1926); Lih et al., Stalin’s Letters to Molotov, 126–9.

72

Это был первый пленум в 1929 г. Сталин придумал проводить объединенные пленумы ЦК и ЦКК для того, чтобы иметь две трети голосов, согласно уставу партии необходимых для исключения из ЦК его членов.