Портрет художника: Кровавые этюды безумия. Макс Блэквуд

пишешь ее кровью.

      Элиас взял в руки скальпель. Холодное лезвие приятно обжигало его ладонь. Он внимательно посмотрел на маску, скрывающую лицо Сары. Она была безупречна. Идеальная копия.

      – Я начну с глаз, – сказал он. – Я хочу, чтобы они говорили.

      – Говорили о чем? – спросила Агнесса. – О страхе? О боли? О безысходности?

      – О красоте, – ответил Элиас. – О красоте смерти.

      Он медленно поднес скальпель к веку Сары. Его рука дрожала. Он глубоко вдохнул и сделал первый надрез.

      – Не слишком глубоко, – посоветовала Агнесса. – Не повреди нервы.

      Элиас послушался ее совета. Он аккуратно разрезал кожу, создавая тонкую, изящную линию. Затем он начал наносить грим. Он обвел глаза черным карандашом, делая их неестественно большими и выразительными. Он хотел, чтобы они выглядели широко открытыми, полными ужаса и удивления, даже если они больше ничего не видели.

      – Она выглядит, как кукла, – сказала Агнесса, наблюдая за его работой. – Мертвая кукла.

      – Она и есть кукла, – ответил Элиас. – Кукла, которую я создаю.

      Он нарисовал на ее губах улыбку. Широкую, неестественную, жуткую улыбку Джокера. Он хотел, чтобы эта улыбка стала символом его искусства, символом его безумия.

      – Зачем ты это делаешь? – спросила Агнесса. – Зачем ты пытаешься превратить смерть в искусство?

      – Потому что искусство – это единственный способ выразить то, что я чувствую, – ответил Элиас. – Единственный способ рассказать о своей боли.

      – А что ты чувствуешь? – спросила Агнесса.

      Элиас задумался. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Он чувствовал все и ничего. Он чувствовал гнев, ненависть, отчаяние, одиночество. Он чувствовал пустоту, поглощающую его изнутри.

      – Я чувствую пустоту, – наконец сказал он. – И я пытаюсь заполнить ее.

      – И ты думаешь, что убийство – это способ заполнить пустоту? – спросила Агнесса.

      – Это единственный способ, который я знаю, – ответил Элиас.

      Он отступил назад и полюбовался своей работой. Сара выглядела словно живая кукла, застывшая в безумном танце. Ее лицо было одновременно красивым и ужасающим, притягивающим и отталкивающим.

      – Ты переходишь грань, Элиас, – сказала Агнесса. – Ты забываешь о человечности.

      – Я никогда не был человеком, Агнесса, – ответил Элиас. – Я всегда был художником.

      Он взял в руки скальпель.

      – Теперь мы начнем самое интересное, – сказал он. – Теперь мы начнем писать картину.

      Следующим этапом было нанесение ран. Элиас использовал скальпель, чтобы аккуратно разрезать кожу Сары. Он делал это с хирургической точностью, создавая замысловатые узоры на ее теле.

      Он начал с рук. Он нанес на них несколько небольших надрезов, создавая рисунок, напоминающий паутину. Затем он перешел к груди. Он вырезал на ней несколько геометрических фигур, словно пытаясь создать какой-то тайный код.

      – Ты делаешь это, как будто вырезаешь статую, – сказала Агнесса, наблюдая