Мелодия первой любви. Анна Зимова

не помеха для того, чтобы просунуть лапу между ячейками и огреть тебя хорошенько.

      Так что пока у меня в тренде кофты с длинными рукавами. Зато котёнка-гитлера уже присмотрела какая-то девушка. Стоило мне написать, что «он, может, и нестандартной внешности и слегка напуган, но его настрадавшееся сердечко просто нужно растопить…», как у кота нарисовались смотрины. Анька считает, что так писать – перебор, но я уже в теме и точно знаю, что это в самый раз.

      Я еле отлипла от комментариев под фотографией котика. Конечно же, писали не только сердобольные люди.

      Поколебалась: может, сегодня уже не стоит, но всё-таки достала «Дневник самонаблюдений» и написала:

      Как же меня цепляет, когда люди пишут: «А что себе не заберёшь, если такая жалостливая?», «Лучше бы детям помогали или старикам!» Не считаете нужным помогать, так помолчите. Вроде бы пора уже привыкнуть, но каждый раз руки опускаются. Я буквально съёживаюсь, и настроение надолго портится. Будто я в чём-то виновата. Будто приют – это ерунда какая-то. Но это же важно! Я делаю доброе дело. Надо научиться, наконец, воспринимать такие комментарии спокойно!

      Глава 2

      В школу только послезавтра, но сегодня я встала в семь утра. Разумеется, чтобы позаниматься. В полдень у мамы самолет на Стамбул, но она сказала, что пару часов на меня выкроит. Когда я выползла из комнаты, в квартире вовсю бурлила жизнь. Мама, в лёгкой блузке без рукавов (мысленно родительница уже в Турции), шипела раздражённо в телефон: давала последние наставления работнице перед отъездом. Рядом на пару с ней шипела кофеварка. Увидев меня, мама ткнула пальцем в чашку: пей быстрей!

      В прихожей гудел пылесос. Я показала пальцем на дверь спальни, мол, папа там? Но мама развела руками: «Спала бы меньше, тогда бы застала отца». Точно, папа же грозился, что совсем рано уедет на объект.

      Я быстренько проглотила кусок вафли, запила глотком кофе и прямо в пижаме плюхнулась за инструмент. Затянула потуже растрёпанные волосы. Пожамкала пальцами, разминаясь. На самом деле в музыкальной школе нас хрустеть пальцами не учат, и вряд ли кто-то из известных пианистов так делает. Открыла крышку, клавиатура ощерилась приветливо: ну, здравствуй, Лена, давно не виделись. Мама тут же распрощалась и бросила трубку. Я заиграла Баха. И сразу же в прихожей смолк пылесос.

      Начало вышло вообще вялое. После первых восьми тактов я остановилась и начала сначала, даже не дожидаясь маминого окрика, сама поняла, что лажаю, выдаю что-то непрожёванное. Бах, он и с утра как-то плохо мне заходит, я его не рекомендую ни засыпающим, ни плохо проснувшимся. Но музыка набирала силу как бы сама собой. Я научилась отключать голову, когда играю Баха. 90 процентов успеха в его исполнении – прилежность.

      – Уверенней! Там вообще-то крещендо, – мама щёлкнула пальцами. И вдруг резко изменившимся тоном сказала: – Спасибо, дружочек. На сегодня достаточно.

      Увы, это она не мне. Мне она таким задушевным голосом не говорит, что на сегодня я могу быть