Мелодия первой любви. Анна Зимова

там кто-то нравится?

      – Ань, ты издеваешься? Ты же была на моём концерте. Обоих претендентов видела.

      – Ну мало ли. Может, у тебя планка упала.

      – Но не так же!

      Я поплелась за Аней в её комнату. Тут тоже пахло дымом.

      – Ладно, со списком знакомых облом. Но ничего страшного, – успокоила она. – Мы сами привлечём в нашу жизнь то, что нам нужно. Для этого и делают запрос во Вселенную.

      – Проветрить можно?

      – Чуть позже. Дым – это часть ритуала.

      – Ладно. Что нужно делать? Типа попросить: хочу большой и чистой любви?

      – Не просто попросить, а написать. Слова на бумаге имеют больше силы, чем произнесённые вслух.

      – А что писать?

      – Чего хочешь. Точнее, кого. Опиши человека, которого желаешь встретить. И попроси, чтобы Вселенная тебе его послала.

      – И он прям нарисуется?

      – Если так относиться, то нет. Но вообще-то искренние запросы имеют свойство сбываться. Так что настраивайся и пиши. Прям вот всё. Как он должен выглядеть. Какие у него ценности, приоритеты. Характер какой, мягкий или решительный? Все это подробно записывай. Прочувствовать всё надо. Представь себе образ этого человека.

      Потом письмо нужно положить в шкатулку, желательно старинную.

      – У меня старых нет.

      – В любую тогда.

      Я подумала, ладно, не так уж это и безумно.

      – Давай бумагу!

      – Только пиши как можно конкретнее. Чем чётче ты сформулируешь свой идеал, там больше шансов его повстречать.

      – Так, а как мне обращаться-то? И к кому? Дорогая Вселенная?

      – Да. Дорогая Вселенная, я, Лена-такая-то, прошу тебя, чтобы ты послала мне…

      – Любовь?

      – Нет. Конкретнее. «Любовь» – это как угодно можно расценить.

      Я села за стол и вывела на листе «Дорогая Вселенная!..»

      Дальше как-то застопорилось. Стыдливость перед бумагой я давно уже научилась преодолевать, но вот требования к возможному избраннику… В голове вроде как есть некая установка: «Любовь – это, конечно, хорошо; да я вовсе не против влюбиться; тем более что мне уже почти пятнадцать, а мне даже никто не нравится» – а не пишется. В голове крутились только сцены из романтических фильмов.

      Я постаралась заглянуть внутрь себя. Чтобы «с похожими интересами» – этого, конечно, не надо, тут я обойдусь. В четыре руки тренькать Огинского – это не про любовь. Не так я её себе вижу. «Добрый» – это да. Это обязательно. «Умный». Я написала ещё: «Чтобы меня понимал». А что значит, чтобы понимал? Ну, это про уважение, наверное. На бумаге вырисовывался совершенно абстрактный какой-то тип вроде херувима: никто его не видел, но все в курсе, что он очень хороший и положительный. Чтобы придать ему каких-то земных черт, я написала: «Симпатичный». Потом, подумав, добавила: «Темноволосый». Вот, значит, не так уж всё и абстрактно. Мне действительно нравятся мальчики с тёмными волосами.

      Я то и дело оборачивалась на Аньку и расстраивалась, видя, как бодро она строчит на своем листе. Сразу видно, человек знает, чего хочет.

      – Ань, ты про что пишешь?

      – Про