Я родом из Уланского подворья. Леонид Оливсон

сами никого не задевали,

      Но если к слабым кто-то приставал,

      Мы знали – как тут без всякой брани?

      У жертв прощения просил вандал.

      Мы выросли, встречаемся нечасто,

      Но до сих пор звучит пароль: споем!

      У каждого уже теперь внучата.

      Смеемся мы влюблено все втроем.

      Припев:

      Мы рыжие, но это ничего не значит,

      Такими нас мама родила.

      Ни с кем мы вместе не устраиваем драчек,

      Но и не терпим над слабым зла.

      Трава растет

      Трава мокра, как маслом полита,

      И капельки росы на тоненьких стеблях.

      Но скоро будет с солнцем маета.

      Жизнь-непоседа: под травой ползет червяк.

      Вот вышло на ее поляну солнце —

      Тепло, и травка подсыхает.

      Детишки лагеря через оконце

      За ростом травки наблюдают.

      Они ее посеяли недавно.

      Им любопытно, как она растет.

      Земля труды их оценила славно

      И стебли быстро новые дает.

      Они же школьные юннаты,

      Вожатая их этому учила.

      Они – как Родины солдаты.

      А травка набирает силу.

      Играют в игры дети где-то рядом,

      А тут они установили зону.

      И ходят дети около нарядом,

      Чтоб дать развиться ей в сезоне.

      Я вспоминаю с грустью мое детство

      И травку молодую у реки.

      К кому земля эта пришла в наследство?

      Какие ее топчут сапоги?

      Прости меня, что так уж вышло, мама

      Прости меня, что так уж вышло, мама.

      Ходил я детский сад, был слишком мал.

      Война уж шла, отец погиб – как драма.

      И что с тобой случилось, я не знал.

      Моей родни кругом как не бывало.

      Попал на Горького я в детский дом.

      И был тогда я шестигодовалым.

      Я горько плакал, и был в горле ком.

      И на вопрос никто не отвечал мне,

      Старался персонал меня отвлечь,

      Чтобы забыл я о маме в беготне,

      Чтобы заботу эту сбросить с плеч.

      Не знаю, сколько времени прошло так,

      Но объявилася моя родня,

      Взяла меня к себе, аж в рваных шматах —

      Рассказывала тетя в «простынях».

      Она отца была сестра родная.

      Безумно она любила брата.

      Имел броню он, но ушел солдатом.

      Была от мыслей тех на весь свет злая.

      Причина твоей смерти прозаична,

      Что и не стоит оглашения.

      Твоя кончина для меня трагична,

      Я слышал ложь – ее решение.

      Да, мама, ты была уж не ребенок,

      И все ж нуждалась и ты в совете.

      И непослушною была с пеленок:

      У бога, наверно, ты в ответе.

      Пойми, что не держу я гнева, мама,

      Что я в семье теперь всего один.

      Имею я в душе такую яму,

      Что не зарыть ее аж до седин.

      Ну,