Нюрка по имени Анна. Людмила Ляшова

Рука Нюрки еще продолжала по инерции двигаться, и острый осколок успел-таки впиться в палец. Нюрка зачарованно смотрела, как ее кровь капает на осколки стекла, на белую скатерть. Опомнилась, зажала рану и бросилась в ванную. Кровотечение под струей холодной воды быстро остановилось.

      Нюрка вернулась в комнату, озабоченная лишь одной мыслью: и так маловероятно, чтобы желания исполнялись за здорово живешь, лишь оттого, что высказаны они в новогоднюю ночь, но неужели она своей неуклюжестью убила и так дохленький шанс на их осуществление? Схватила бутылку и, заливая досаду, сделала глоток прямо из горлышка. Пенистый напиток не столько попал в рот, сколько окатил Нюрку холодными струями. Она внимательно осмотрела царящий на столе кавардак и неожиданно рассмеялась: натюрморт и вправду выглядел празднично. Даже окровавленные осколки стекла вписывались в него со странной гармонией! Это же Новый год – языческий праздник! А разве не язычество – скреплять свои желания кровью?

      Отбросив все переживания, Нюрка напропалую веселилась, как только может веселиться одинокий человек во время насквозь семейного торжества. Песни на «Голубом огоньке» звучали одна душевнее другой, и Нюрка, бессовестно фальшивя, подпевала известным певцам. Она словно окунулась в детство, где еще находилось место мечтам. Она вспоминала того незнакомца и представляла, что все певцы поют лишь для нее, передавая ей признания в любви от незнакомца. А все певицы за нее, Нюрку, тоскуют и отвечают ему взаимностью.

      Непривычный к алкоголю организм расклеился от бокала шампанского уже через час. Нюрка отключила телевизор, пошатываясь, приблизилась к кровати и рухнула на нее в блаженном бессилии.

      В ту ночь впервые за много лет она видела цветные сны…

      Глава 4

      Первые дни нового года Нюрка просидела дома, резонно полагая, что аборигены «золотого дна», что, напротив, отходят от праздничного застолья и не слишком пока интересуются эстетическим видом лестничных пролетов. Нюрка смаковала тонкие ломтики ананаса и добросовестно таращилась на девятиэтажку, готовя себя к необходимости преодолеть смущение и пройти по квартирам, предлагая свои услуги.

      Честно говоря, все ее самовнушение помогло, как мертвому припарка. Утром третьего января, нажимая на кнопку звонка первой попавшейся квартиры первого этажа, Нюрка дрожала осиновым листом от страха. Единственное, что внушало надежду, так это «санитарное» состояние давно не убиравшейся лестничной площадки. Тишина за дверью стояла полная. Минут через пять Нюрка окончательно уверилась, что хозяев нет дома, и невольно вздохнула с облегчением. Впрочем, она тут же одернула себя, перешла к соседней двери и с возобновившимся ужасом нажала на кнопку.

      В квартире послышались шаркающие шаги. Свет в окуляре глазка на минуту исчез, и дверь, удерживаемая цепочкой, слегка приоткрылась. Выглянувшее сердитое старушечье лицо успокаивающе на Нюрку не подействовало.

      – Я… я… – забормотала Нюрка, невольно