Иранская ядерная программа. Кто стремится в ядерный клуб?. Давид Патрикаракос

Сторонники жесткой линии, такие как Хамид Реза Тараки, лидер Исламской коалиционной общественной партии, теперь осудили реформистское правительство Хатами, которое «сдалось» Вашингтону, уступив давлению Запада с требованием приостановить обогащение урана (что, опять же, было возможно только с одобрения Хаменеи), и приветствовали неповиновение Ахмадинежада.

      В свою очередь, реформисты продолжали использовать кризис как пример глупой дипломатии Ахмадинежада. Но это мало что значило. 12 июня 2009 года на выборах, которые были явно сфальсифицированы, Ахмадинежад подавляющим большинством «победил» Мусави, набрав 66 процентов голосов против 33 процентов у Мусави. Схема голосования была подозрительной, и результат был объявлен до того, как около 248 человек – в 2008-10 годах даже закрылись избирательные участки, с которыми Мусави отказался согласиться, вынудив к частичному пересчету голосов, который он также проиграл. Несколько дней спустя сам Хаменеи, предположительно стоящий выше «простой» политики, публично поддержал результат.

      В последующие недели миллионы людей вышли на улицы, одетые в зеленое (цвет избирательной кампании Мусави), в знак протеста против правительства и результатов выборов; в ответ режим отключил интернет, выгнал иностранных журналистов, убил и заключил в тюрьму демонстрантов и в целом продемонстрировал свой статус изгоя. Что больше всего поразило западных дипломатов, так это некомпетентность, с которой были проведены выборы (если не последовавшие за ними протесты, которые были подавлены с варварской эффективностью).

      Они полагали, что муллы запаниковали, опасаясь победы Мусави в первом туре.

      Вашингтон подозревал, что Хаменеи, возможно, опасался комбинации Обамы и Мусави в то время, когда США настаивали на участии – что могло, отчасти, быть причиной фальсификации результатов голосования. Выборы (или, точнее, их последствия) стали серьезным испытанием для политики разрядки напряженности, проводимой Обамой. Он сопротивлялся давлению с целью осудить Тегеран как режим, заключающий в тюрьмы, пытающий и убивающий свой собственный народ, или открыто поддержать оппозиционное «Зеленое движение», объединившееся вокруг Мусави.

      Опять же, он проявил историческую чувствительность, в частности, к перевороту 1953 года, и, хотя он выразил обеспокоенность насилием, но подчеркнул, что, учитывая историю американо-иранских отношений, вмешательство может рассматриваться как вмешательство во внутренние дела. При этом было достаточно осведомленности, чтобы понимать, что открытая поддержка иранской оппозиции подорвет доверие к ним и позволит режиму навесить на них ярлык «имперских агентов».

      Точно так же он отказался начинать переговоры, пока ситуация не разрешится. Теперь внутренний баланс сил Ирана изменился, что привело к серьезным последствиям для ядерного тупика. «Победа» Ахмадинежада, поддерживаемая Революционной гвардией, в сочетании с провалом Мусави, Движения Зеленых и более прагматичных