Иранская ядерная программа. Кто стремится в ядерный клуб?. Давид Патрикаракос

правильное решение. Летом 2003 года вторжение США в Ирак увенчалось военным успехом (катастрофа «мира» была еще впереди). Тегеран отчаянно хотел избежать передачи дела, опасаясь, что, как только на повестке дня встанет вопрос о ядерной программе, за этим может последовать разрешение на военные действия.

      Примерно в это же время Дженкинс разговаривал со своим иранским коллегой Салехи, и ему стало ясно, что Салехи искренне напуган возможностью американского вторжения.

      МАГАТЭ опубликовало свой последний отчет по Ирану незадолго до сентябрьского заседания Совета директоров, в котором в деталях изложено все, что было обнаружено с начала кризиса: что иранские центрифуги были модели Khan P-1; что планы программы центрифужного обогащения начались в 1985 году, а не в 1997 году, как утверждали иранцы; что планы и чертежи для них (приобретенные благодаря сотрудничеству Масуда Нараги с сетью Khan) находились в их распоряжении с 1988 года; что они тайно импортировали UF6 из Китая в 1991 году (хотя название Китая не упоминалось); что следы ВОУ были обнаружены на оборудовании, изготовленном в соответствии с международными стандартами в «Калайе Электрик»; что Агентство столкнулось с огромными проблемами при получении доступа к «Калайе Электрик» и что, когда они это сделали, стало очевидно, что были внесены изменения, призванные скрыть деятельность; и что там был обогащен уран, который не был задекларирован.

      Чего еще, – задавался вопросом Болтон, – хотели европейцы?

      Он знал, что резолюция, призывающая к немедленному обращению Ирана в Совет Безопасности, будет отклонена, поэтому он хотел такую, которая создавала бы «спусковой механизм», делающий обращение почти автоматическим, если Иран не выполнит какую бы то ни было принятую резолюцию. У него возникли неотложные проблемы со своим коллегой, послом США в МАГАТЭ Кеном Бриллом, который хотел пойти на компромисс по европейскому образцу, поэтому он обратился к своему боссу, заместителю госсекретаря Ричарду Армитиджу. Из-за шестичасовой разницы во времени между Вашингтоном и Веной у троих мужчин была назначена конференция в 6:45 утра по телефону.

      Армитидж был в Вашингтоне, Болтон в своей машине ехал на выступление за завтраком, а Брилл находился в своем офисе в Вене. К большому удивлению Болтона, Армитидж встал на его сторону: если нет никаких шансов на обращение в Совет Безопасности, принятая резолюция должна быть как можно более жесткой, и люди согласились нажать на «спусковой крючок».

      Американцы были едины, но теперь столкнулись с более широкой проблемой ядерного разрыва между развивающимися странами во всей его дипломатической силе. Видя, что «один из своих» подвергся нападению со стороны «лицемерных» ядерных держав, Движение неприсоединения мобилизовалось от имени Ирана. Возглавляемая послом МАГАТЭ Южной Африки Абдулом Самадом Минти группа пожаловалась на постоянно вызывающую беспокойство статью IV ДНЯО.

      Минти утверждал, что если на основании дела Ирана