Ангелина. Александр Козлов

жизнью.

      – Дура… Я и правда дура! – шептала беззвучно, задыхаясь в слезах.

      Слова застревали в горле, душили, как петля. Как могла она быть настолько наивной и слепой? Как могла поверить в чудеса, когда вокруг царила только суровая, безжалостная реальность? Ведь жизнь не раз учила ее, швыряла в самые отчаянные ситуации, закаляя волю и укрепляя веру в собственные силы!

      Внутри клокотала смесь отвращения и вины: отвращения к прикосновениям, к взгляду, к самому факту существования этого человека, который лежал сейчас рядом, погруженный в непробудный сон; вины за то, что не смогла защититься, за то, что позволила случиться всему этому унизительному кошмару. Выходит, сама виновата в том, что произошло, спровоцировала его на такое жестокое поведение?

      В тот момент Ангелина еще не знала, что впереди ее ждет долгий и мучительный путь – путь к исцелению, прощению и возвращению к самой себе, путь, усыпанный осколками разбитых иллюзий и отравленный ядовитым чувством вины. Она еще не догадывалась, сколько сил и мужества потребуется, чтобы выжить и не сломаться под тяжестью этого кошмара. Но где-то в глубине души, за слоем боли и отчаяния, теплилась крошечная искорка надежды на то, что когда-нибудь она сможет снова почувствовать себя целой, полюбить и быть любимой. И вот тогда погребенная заживо Ангелина вновь воскреснет в ней и обретет новую жизнь.

      Глава третья

      Свекровь Варвара Прокопьевна, прославленная в райцентре бузотерка и сплетница, узрела в девушке некую отдушину – нишу, в которую и сбагрила непутевого, хотя и безумно любимого сына. Сварливая старуха сразу показала свой норов: даже не пыталась понравиться снохе, напротив, считала, что удостоила ту высшей благодати – выдала замуж за сына-оболтуса, и в первый же день после свадьбы отчитала за неправильно сложенную в сушилке вымытую посуду.

      Варвара Прокопьевна стояла у кухонного окна, наблюдая за тем, как сноха развешивает белье во дворе. На всю округу старуха славилась своим острым языком и неуемной энергией, направленной в основном на перемывание костей соседям и выяснение отношений по любому пустяку.

      И вот теперь эта бузотерка обрела в Ангелине, как ей казалось, идеальную мишень. Не то чтобы она ненавидела девушку. Нет, ненависть – чувство слишком сильное и требует больших затрат энергии. Скорее, Варвара Прокопьевна видела в ней возможность переложить часть бремени заботы о непутевом сыне, Мишенке, на чьи плечи никак не желали ложиться ответственность и серьезность. Сына, конечно, любила, до безумия, слепо, вопреки всему. И только она одна видела в нем «золотое сердце», скрытое под слоем лени и бесшабашности.

      – Ты это что творишь, а? – рявкнула Варвара Прокопьевна, ворвавшись на кухню.

      Ангелина вздрогнула от неожиданности.

      – Я… посуду помыла и в сушилку поставила, – пролепетала она, не зная, куда спрятать глаза и спрятаться самой.

      – В сушилку, значит? – презрительно скривилась Варвара