Ангелина. Александр Козлов

жизни. Вокруг нее, словно бутоны весенних роз, раскрывались ровесницы. Щеки алели румянцем влюбленности, глаза искрились предвкушением счастья. Вскоре каждая из них находила свою половинку, своего спутника жизни, создавая уютные гнездышки семейного очага. А ее, Ангелину, тихую и незаметную, растворенную в серости будней, казалось, не замечал никто. Купидоны, озорные проказники, будто сговорившись, посылали свои стрелы мимо, оставляя ее сердце нетронутым, в томительном ожидании чуда.

      Время – безжалостный скульптор – лепило из девичьей нежности черты взрослеющей женщины. В морщинках, едва заметных в уголках губ, читалась усталость, а в задумчивом взгляде – отражение пережитых тревог. Но в глазах окружающих она оставалась все той же «женщинкой», хрупкой фарфоровой куколкой с детским личиком и неизменно грустными, припорошенными пеплом отчуждения, глазами.

      Ее неприметность служила ей и проклятием, и защитой. Мужчины, скользя взглядом, не задерживали его надолго, не замечая за внешней оболочкой настоящую Женщину. А внутри нее бушевали страсти, похожие на дремлющий вулкан, готовый взорваться лавой любви. Она мечтала о любви – страстной и всепоглощающей, способной утолить ее жажду быть кому-то нужной. Однако этот огонь томился в одиночестве, запертый в темнице ее скромной и подавленной натуры.

      Годы тянулись медленно, как патока, оставляя на сердце незаживающие рубцы от оскорбительного равнодушия. Ангелина научилась прятать свою боль, но она, как тень, преследовала ее повсюду. Молодая женщина мечтала о сильном мужском плече, о надежном пристанище, где можно было бы забыть о тяготах жизни. Но судьба, казалось, оставалась глухой к ее мольбам, слепой к ее слезам и страданиям.

      Один, правда, вскорости нашелся – бобыль, красивый, как языческий бог, но беспутный, как перекати-поле. По поселку о нем ходили легенды, сплетенные из амурных похождений и разбитых женских сердец. О нем говорили шепотом, осуждали за легкомыслие и ветреность, но втайне завидовали его свободе и неуловимому шарму.

      Ангелина, привыкшая к равнодушию, не смела и мечтать о внимании Михаила, хотя знала о его репутации и ненасытной жажде приключений. Ей казалось, что она, серая мышка, не достойна даже мимолетного взгляда этого херувима с гнильцой внутри.

      Но судьба, полная иронии и неожиданных поворотов, распорядилась иначе. Даже он, казалось, обратил на нее внимание только от безысходности: в селе ни одна незамужняя женщина не рискнула бы связать с ним свою судьбу.

      – Уж лучше в девках помереть, – смеялись они, – чем за такого замуж выйти!

      Михаил призадумался всерьез. Время неумолимо подгоняло, напоминая о годах, уходящих в прошлое, и о необходимости обзавестись семьей, чтобы не коротать остаток дней в одиночестве, как старый пень, забытый в глухом лесу.

      Да и от людских пересудов, от косых взглядов, порой ранящих сильнее ножа, хотелось схорониться за стеной брака. «Замутил женитьбу», как говорили в народе, не от пылкой любви, не от головокружительной