Пустая книга. Динмухамед Бейсембаев

Дым и пыль от вчерашней канонады уже разошлись и теперь каждое созвездие было отчётливо видно. Старик поднял голову и улыбнулся своим мыслям.

      – Halt! – резкий окрик снова заставил старика посмотреть перед собой. Из-за очередной горы песка показался капот немецкой бронемашины, похожий на тупое рыло бородавочника. Тощий немецкий солдат в песочной форме, перемазанной кровью и пятнами масла, спускался с бархана навстречу старику, держа оружие наизготовку.

      – Кто ты, старик? Что тебе здесь нужно? – сказал солдат по-арабски.

      – Направляюсь домой. Мне не нужна ваша война. И ваш мир мне не нужен. У меня есть свой, в котором я – гость. Аллах соизволил, чтобы было так.

      – Причём здесь Аллах? Что ты делаешь возле наших оборонительных постов, чёрт побери? – немец начал раздражаться, и винтовка в его руках угрожающе покачнулась. Старик не дрогнул и даже не изменился в лице. Только ослик снова запрядал ушами.

      – Мне только что об этом говорил твой друг. И тоже на языке пророка. Зачем вам стрелять друг в друга, если все мы – дети Аллаха? – спросил старик, медленно проведя рукой по лбу, словно бы стирая с него пот.

      Немецкий солдат выглядел ошарашенным. Кто бы мог подумать, что итальяшки так быстро выучат арабский язык, да ещё так хорошо, чтобы вести с местными душеспасительные беседы.

      – Это мой долг. Я поклялся Родине и фюреру, что буду стрелять во всех, кто может принести вред моей стране. Даже в тебя. Но ты, вроде, вреда мне ещё не принёс. И моей стране тоже.

      – Мы братья. Мы дети Аллаха. Или твой бог решил иначе?

      – Я не верю в бога, старик, – немец всё ещё оставался растерянным.

      – Не нужно верить в бога. Наши боги – это одно и то же лицо. Просто надо об этом помнить. Мне пора, – старик снова взгромоздился на ослика и медленно тронул, оставляя солдата позади в полном недоумении.

      А, может, это один из шпионов, что Монтгомери набрал из числа местного населения? Собирает информацию о расположении блокпостов вместе со своим дурацким ишаком. Или нет?

      Взревел двигатель бронеавтомобиля и вскоре место встречи солдата и старика быстро занесло песком.

      ______________________________________________________________________

      Когда началась атака, итальянский часовой встретил её один. Его товарищи сначала не поняли, что произошло, а потом, один за другим, в обе палатки точнёхонько угодило по снаряду из гаубиц. Сопротивляться после такого попадания было, собственно, некому.

      Молодой итальянец, наверное, навеки запомнился наступающим "Пустынным крысам": в отличие от большинства своих сослуживцев, он отстреливался до последнего, даже когда его явно контузило выстрелом из танкового орудия. Даже когда британцы перешагнули через мешки с песком и начали медленно обходить лагерь в поисках выживших, итальянец продолжал слепо размахивать оторванным взрывом от винтовки штык-ножом. Только выстрел милосердия смог, наконец, остановить этого фанатичного юнца.

      – Здорово их, знать, Муссолини муштрует. Вон как сопротивляются, – хмыкнул один из солдат, перезаряжая винтовку.

      – Чувствуют,