Холодный Дом. Владимир Романов

получил желаемого. Мать, как ни ворчала и ни ругалась, не почувствовала удовлетворения от наказания. А дочь, хоть и научилась печь пирожки, но толи из-за пассивно-агрессивной (а то и активно-агрессивной) атмосферы, толи по другим причина, так и не смогла почувствовать никакой связи. И даже включенная печь не смогла растопить лёд родственных сердец. Только ближе к концу наказания, когда мать просто-напросто устала сердиться и немного смягчилась, как будто промелькнула искорка былой нежности, как это было в далёком детстве. Но момент уже был беспощадно упущен. Каково это чувствовать себя сиротой при живых родителях? Каково это чувствовать себя бездетным при живом ребёнке? У одиночества много воплощений. И эти – одни из самых ужасных. Хотя многие могут и не согласиться и назовут своё собственное воплощение одиночества самым ужасающим.

      Мать благодушно позволила дочери взять несколько пирожков и съесть их тут же, при ней, чтобы они не попали в чужой рот. Ещё пара пирожков была оставлена для Бабушки. Один был положен в блюдечко на серванте – подношение для домового. Остальные мать сложила в кастрюльку и унесла с кухни прочь, дабы избежать на них очередного покушения. Ольге же было поручено убраться и помыть посуду. Она, как и все, небрежно относилась к уборке общественного места (если другим не нужно, то зачем ей?), сейчас же она совсем всё делала впопыхах: ей не терпелось похвастаться перед Матвеем пирожками, приготовленными своими руками. Конечно же Ольге удалось припрятать незаметно от материнских глаз парочку пирожков для своего друга.

      Но сначала нужно было ещё занести посылку Бабушке. Ольга летела на крыльях воодушевления сквозь извилистые лабиринты коридоров, пока не наткнулась на человека, которого сейчас (да в прочем всегда) хотела видеть меньше всего: Младшего Ивана, брата Матвея. Он был ей противен своими ужимками, комплиментами, намёками, тем, что, как и его отец, вечно пытался её коснуться, ущипнуть – любыми способами потрогать.

      – Куда спешишь, красавица? – Младший схватил Ольгу за руку.

      – К Бабушке нужно, – Ольга попыталась вырваться, но куда ей было сдюжить супротив этакого богатыря, весившего в два раза больше неё.

      – Ничего, подождёт, никуда она не уедет, – рассмеялся Младший.

      «Вот уж кто родственные связи точно не потерял, яблоко от яблони, как говорится», – подумалось Ольге.

      – Ну куда ты вырываешься, Олечка, давай поговорим.

      – Ольга я, не Олечка.

      – Ну пусть будет Ольга. Не сердись. Дай слово сказать. Ох, какая ты сегодня красивая.

      – Пусти меня.

      – А дашь слово, что не убежишь?

      – Конечно.

      Прежде чем отпустить, Младший притянул Ольгу поближе к себе и как бы ненароком коснулся её бедра. Ольга молча стерпела, но как только обрела свободу, мгновенно бросилась к двери, нарушив своё слово. Ольга об этом не жалела, было, конечно, неприятно, но «с волкам жить по волчьи выть»: этот дурак её бы вечность продержал, если бы она ему не соврала.