Холодный Дом. Владимир Романов

а кормить ими других.

      – Хорошо, что у нас сейчас пирожки с начинкой и в меру сладкие. Они всё-таки лучше.

      Ребята соприкоснулись пирожками и синхронно откусили от них по кусочку.

      Ольга бесцеремонно взяла рукопись со стола и хотела полистать её, но Матвей сразу же отобрал:

      – Сколько раз просил, не трогать незаконченные вещи.

      – Трудно удержаться, потому что законченных вещей у тебя не особо много. Как продвигается?

      – Медленно, постоянно заходит одна девчонка и отвлекает меня от работы.

      – Ха-ха. Если бы я не заходила, ты бы с голода помер. Возможно, что и духовного.

      – Ты себя переоцениваешь.

      – Или ты меня недооцениваешь. «История одного дома». Наконец-то придумал название?

      – Не совсем, это пока рабочая версия.

      – Весьма скучная.

      – Весьма скучная это – ты.

      Ольга подошла к кровати и улеглась на неё.

      – Только не вытирай руки о пододеяльник, как в прошлый раз, – спохватился Матвей, укладывая потревоженные листы рукописи обратно в аккуратную стопочку.

      – Да случайно же вышло, не бухти, я же уже извинилась.

      Матвей встал из-за стола, подошёл к кровати, лёг рядом с Ольгой и откусил ещё раз пирожок:

      – Хорошо, что твоя мама не кладёт много сахара и остаётся эта прекрасная вишнёвая кислинка.

      – Только она сахар не докладывает не из-за вкусовых предпочтений, а из экономии. Впрочем, это – неважно: выходит у неё действительно потрясно.

      – Знаешь, а мне кажется, что всё-таки – важно. Очень важно. Может быть не для пирожков и не для нас, вкушающих их, но это важно для человека, который их готовил, хоть он сам этого может и не осознавать.

      – В глобальном смысле, думаю, ты прав. Но когда дело касается пирожков, главное, чтобы они выходили вкусными.

      – Что может быть глобальнее пирожков? То есть, конечно, многое. Но не нужно ли всё воспринимать глобально каждую мелочь, не вынося ничего за скобки. Порой мне кажется, что нужно всё воспринимать через глобальность. Не идти ни на какие компромиссы, – Матвей задумался на несколько минут, затем продолжил развивать свою мысль. – Хотя и для нас, вкушающих пирожки, это тоже должно быть важно. Отставим пирожки, представь кофе, две чашки кофе. Одна приготовлена из семян, собранных с любовью, а вторая – из семян, собранных рабским детским трудом. Вкус – один и тот же. А вот послевкусие, если узнать правду, будет разным. Послевкусие обнаружения истины.

      Матвей встал, подошёл к столу, положил недоеденный пирожок на исчерченный лист бумаги, вытер руки о тряпку и что-то записал.

      – Я испортила для тебя вкус пирожка? – спросила Ольга, когда Матвей закончил писать.

      – Только послевкусие, – Матвей снова лёг рядом с Ольгой. – Пирожки всё такие же чертовски вкусные.

      – Чертовски. Даже как-то обидно.

      Матвей улыбнулся:

      – Мы как будто в абсурдном романе. Если бы нас услышали со стороны, подумали бы, что мы в бреду.

      – Какая разница, как это выглядит со стороны, если мы друг