Проводник. Евгений Мухаметшин

я могла молча смотреть в его голубые глаза. Больше мне ничего не было нужно. «Завтра увидимся?» – спросил он, и я ответила, что мы обязательно встретимся завтра. После этого я просто порхала, – душа хотела изобразить руками лёгкие крылышки, но кости, что хрустели с каждым её движением, не дали ей это сделать.

      Стены вокруг них постепенно поблёкли. Они оказались в помещении, где повсюду валялись старые грязные игрушки, стояли маленькие койки и без конца звучала какая-то детская песенка, словно на заевшей пластинке. Рядом с ними возникли маленькие силуэты. Это были призраки детей с пустыми мёртвыми глазницами. Каждый из них во что-то играл, баловался, кто-то за кем-то бегал. То и дело слышались детские вопли, и Джей невольно оглядывался по сторонам. Ему стало жутко.

      – После этого мы стали встречаться, – легко вздохнула она и затрепетала, словно лепесток розы. Душа хотела покружиться на месте в наслаждении, но кости-пики, раздробленные, будто на неё наехала машина, не дали сделать задуманного. Она лишь застонала ещё сильнее. – Мы любили друг друга и даже не думали расставаться. Я просто дышала им. Мне хотелось проникнуть в него полностью и без остатка, раствориться в нём. Но мой отец не доверял ему. Он был против. Мама говорила, что главное – это счастье их дочери. Отец с этим соглашался, но постоянно фыркал в сторону Ричи, как только видел его. Папа даже не мог представить, как я любила Ричи. Если бы он сумел почувствовать то, что чувствую я рядом с Ричи, – он тоже полюбил бы его… Так же, как люблю его я.

      Счастья стало больше: я забеременела. У меня под сердцем был прекраснейший плод нашей любви… – душа осеклась: осколки вышли из ран и снова начали вращаться вокруг. – Наше сокровище должно было стать доказательством нашей любви. В родильном доме, на кушетке, я мучилась от схваток. Мне было больно. Мне было плохо. Я думала, что скоро умру. Но я могла умереть только рядом с Ричи. И он был рядом, – она снова себя обняла. – Он меня поддерживал, он целовал меня в лоб, пока я мучилась с нашей крохой. Всё закончилось. Мне не сразу дали ребёнка. Малыша унесли, а главный врач куда-то вышел вместе с Ричи. Они разговаривали долго. Мне было плохо, я не понимала, где мой Ричи, где мой ребёнок. Где наша любовь? – душа всхлипнула. – Всё потемнело. Последнее, что я видела, – это как главный врач вернулся в палату один.

      Джей заметил, что силуэты прекратили свои занятия. Теперь они смотрели на Джея и душу, которую он сопровождал. Их белые глазницы издавали гул. Это было отчётливо слышно.

* * *

      «Я не могла с этим смириться. Боль пронзала не тело, а само сердце. За всё время, за весь этот проклятый вечер ко мне ни разу не приходил Ричи. Я его люблю. И он любит меня. Почему он не пришёл?

      Мне плохо. Мне больно, Ричи. Как ты этого не понимаешь? Мне так плохо! Приди, пожалуйста. Приди, Ричи!

      Я не могла вынести это. Каждый день в этой отвратительной клоаке, где вопят и орут чужие отпрыски, мне становится всё труднее и труднее жить.

      Ричи не приходит. Мне страшно.

      Каждый раз я подхожу