Собрание сочинений в одной книге. Сергей Есенин

в Сан-Франциск.

      Потом опять печально

      Выходят на мороз

      Сорванцы отчаянные

      С лотками папирос.

1923

      «Я усталым таким еще не был…»

      Я усталым таким еще не был.

      В эту серую морозь и слизь

      Мне приснилось рязанское небо

      И моя непутевая жизнь.

      Много женщин меня любило,

      Да и сам я любил не одну,

      Не от этого ль темная сила

      Приучила меня к вину.

      Бесконечные пьяные ночи

      И в разгуле тоска не впервь!

      Не с того ли глаза мне точит,

      Словно синие листья червь?

      Не больна мне ничья измена,

      И не радует легкость побед, –

      Тех волос золотое сено

      Превращается в серый цвет.

      Превращается в пепел и воды,

      Когда цедит осенняя муть.

      Мне не жаль вас, прошедшие годы, –

      Ничего не хочу вернуть.

      Я устал себя мучить бесцельно,

      И с улыбкою странной лица

      Полюбил я носить в легком теле

      Тихий свет и покой мертвеца…

      И теперь даже стало не тяжко

      Ковылять из притона в притон,

      Как в смирительную рубашку,

      Мы природу берем в бетон.

      И во мне, вот по тем же законам,

      Умиряется бешеный пыл.

      Но и все ж отношусь я с поклоном

      К тем полям, что когда-то любил.

      В те края, где я рос под кленом,

      Где резвился на желтой траве, –

      Шлю привет воробьям, и воронам,

      И рыдающей в ночь сове.

      Я кричу им в весенние дали:

      «Птицы милые, в синюю дрожь

      Передайте, что я отскандалил, –

      Пусть хоть ветер теперь начинает

      Под микитки дубасить рожь».

1923?

      «Годы молодые с забубенной славой…»

      Годы молодые с забубенной славой,

      Отравил я сам вас горькою отравой.

      Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,

      Были синие глаза, да теперь поблекли.

      Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.

      В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.

      Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:

      Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.

      «Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!

      Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».

      А ямщик в ответ одно: «По такой метели

      Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».

      «Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»

      Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.

      Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.

      Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.

      Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки…

      Забинтованный лежу на больничной койке.

      И заместо лошадей по дороге тряской

      Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.

      На лице часов в усы закрутились стрелки.

      Наклонились надо мной сонные сиделки.

      Наклонились