Сердолик без оправы. Айлин Даймонд

ни воображение, ни финансы, прибегая к традиционным приношениям.

      Флакон духов – почему-то непременно французских, но произведенных в Китае.

      Толстая книга в переплете с нудным романом давно почившего классика.

      Диск с последним блокбастером из жизни мутантов.

      Набор для вышивания гладью.

      Последних у выросшей Энни набралось штук десять, но она так и не сделала, даже на пробу, ни одного стежка.

      И в день своего двадцатилетия Аннабел не ждала ничего из ряда вон выходящего.

      Образцовая и послушная дочь еще с вечера заранее готовилась к вымученной кислой улыбке и короткому чмоканью в щеку партийной матушки.

      Утро радостного и торжественного дня не предвещало экстраординарных событий.

      Если не считать того, что Аннабел проспала лишних целых три минуты – впервые с того дня, как пошла в школу.

      Проснувшаяся чуть позже обычного именинница первым делом поздравила отца с круглой датой.

      Под лучом солнца, прорвавшегося сквозь жалюзи, темно-зеленые глаза на траурной фотографии на мгновение ожили.

      Тускло блеснула шестиконечная звезда на левой груди.

      Аннабел тяжко вздохнула – у нее всегда перехватывало гортань при воспоминании о героической безвременной смерти обожаемого блюстителя порядка.

      Будь шериф жив – непременно бы огорошил дочь потрясающим сюрпризом.

      Затем, как всегда для поднятия настроения, Аннабел пару минут помедитировала, впившись взглядом в гения сольных восхождений.

      Этот человек собственной судьбой каждое утро напоминал, что в жизни можно добиться всего.

      Ну, а вместо разминки с упражнениями на растяжку мышц рук, ног и шеи девушка, вступившая в третий десяток, пару раз качнула боксерские перчатки, висевшие в изголовье.

      Эта спортивная реликвия, доставшаяся от покойного отца, в самые трудные моменты и непростые ситуации выручала зеленоглазую крошку.

      Аннабел привыкла изгонять злость, отчаяние и зависть коротким раундом в спарринге с кожаным болваном, набитым опилками. Натянув огромные, тяжелые и грубые бойцовские аксессуары, мисс Кловер выдавала серию неумелых хуков и апперкотов. Потом весь день ныли суставы пальцев и побаливали бицепсы, но зато настроение было если не чемпионское, то близкое к призовому.

      Мама не возражала против кожаного болвана и перчаток. Правда, вкладывала в занятие совсем другие мотивы.

      – Терпеливо ловить момент, когда противник расслабится, и бить сразу, коротко и точно – закон победы, моя дорогая девочка! – вдохновляюще произносила она всякий раз, когда случалось застать дорогую девочку за боксерским экзерсисом.

      Вот и этим утром, в день своего двадцатилетия, Аннабел Кловер захотелось первым делом не почистить зубы, не принять душ, не застелить постель, а нанести безликому манекену не меньше сотни ударов.

      Потому что трудно описать гремучую смесь чувств, которые испытала Энни, не обнаружив даже намека на подарок.

      Не было ничего перевязанного розовой ленточкой, ничего упакованного в серебристую