Хромоногая правда. Страшная история для взрослых детей. Борис Георгиев

ему не сказал. Теперь, если прогуляю до самого фильма… Слушай, ты в кинуху собираешься? На «Вокзал для двоих».

      – Не люблю я кино, но если с тобой – пойду. Попробую.

      «Если с тобой – пойду», – повторил про себя Вовчик, ничего не нашёл умнее брякнуть, чем:

      – Классно.

      – Но мне бы домой попасть, а это не близко.

      – Проводить?

      – Не надо. Лучше сама тебя выведу обратно к лесной калитке, а то ещё заблудишься.

      Вовчик оглянулся. Поляну со всех сторон обступили деревья.

      «Откуда мы пришли? Не помню».

      – Где это мы? – спросил он как можно небрежнее. – Далеко отсюда до санатория?

      Хромоножка рассмеялась, снова взяв под руку, сказала:

      – Не дальше, чем оттуда сюда. Если днём. Заячий овраг это. Пойдём.

      Довела до самой лесной калитки, там отпустила, условившись встретиться без четверти восемь возле входа в летний кинотеатр, и тронулась в обратный путь. Вовчик провожал её взглядом, пока не исчезла за деревьями. Шла быстро, несуетливо, лёгким шагом человека, привыкшего к дальним переходам. Босоножки несла в руке. Куда она? Сказала «домой», но ведь возле Заячьего оврага, куда ходу столько же сколько и оттуда, говорила, что дом далеко. Местная? А выговор городской.

      Вовчик брёл прихрамывая – ногу растёр, надо же! – к выстроенному на проклятом месте санаторскому домику. С отцом поговорить собирался, думал однако же не о том – переживал заново необычайное знакомство с необыкновенной… Язык не повернулся назвать Хромоножку девчонкой или ещё как-нибудь пренебрежительно. Удивительно: ни разговор с нею, ни она сама больше не казались ему странными.

      IV

      Я словно бы грезил наяву, как сторож присматривал за Вовчиком-братиком и беспечной девочкой. Ни остеречь их – глупые, что же вы делаете? – ни изменить что-либо. Не плавают люди против течения времени, как бы им того ни хотелось. Течение времени?

      Я очнулся. Не годится дремать, я же рассказываю. Лишнего не сболтнул?

      Лидка разнежилась. Слушая, улеглась на скамейку, голову пристроила у меня на коленях. «Нету лишнего, – одёрнул я вредного внутреннего цензора. – Лидке всё можно. Решил начистоту, не пяться, „всё“ значит всё. Безразлично мертвецам, о живых думай. Но не могу же я взять и выложить сразу, духу не хватит. Вечер уже. Странно. Что за притча со временем? Не задрыхли же мы оба!»

      – Лидка, я тебя усыпил?

      Не спала, глаза открыты, в них охваченное сосновыми лапами предвечернее небо.

      – Даже не знаю, – потянувшись мурлыкнула. – Я как будто… Слушай, Люшка, кто тебе всё это рассказал? Про скопу-сторжа, про чёрную собаку. Вовчик?

      «Того, кто всё это рассказывал, больше нет», – подумалось мне. Вслух ответил:

      – Про скопу-сторожа Лилия многим рассказывала, историю про чёрную собаку тоже. К примеру, Ольге. Та, конечно же, растрепала Игорёхе и не только ему одному. Общительной была, даже чересчур.

      – Вот дурочка!

      – Оля?

      – Нет, Хромоножка.

      – Знаешь, Лидка, не трогала бы ты её!.. – начал я. Осёкся, продолжил