Вокруг политехнического. Потомку о моей жизни. Михаил Самуилович Качан

стражу взяли Зеленина, Э. М. Гельштейна, Я. Л. Рапопорта, Н. А. Шерешевского, М. Н. Егорова, Б. С. Преображенского, С. Е. Незлина и других врачей, имевших отношение к «кремлевской» медицине.

      Тогда же руководство МГБ официально сформулировало групповое «дело врачей», включив в общее производство материалы следствия по 37 арестованным. Из них 28 были собственно врачами, а остальные – членами их семей.

      Расширявшаяся день ото дня пропагандистская истерия вокруг «врачей-шпионов» вызвала двоякую реакцию в общественном сознании – агрессивность и желание расправиться с «убийцами в белых халатах», с одной стороны, и панический, животный страх перед ними – с другой.

      Как вспоминал Л. М. Каганович, Сталин поручил агитпропу подготовить от имени наиболее известных в стране деятелей еврейского происхождения проект письма в редакцию «Правды». В 20-х числах января такой текст был готов, причем не только в машинописном исполнении, но и в виде газетного оттиска. В проекте проводилась четкая дифференциация между «еврейскими буржуазными националистами» и «честными еврейскими тружениками».

      Первые – «жалкая кучка» «отщепенцев и выродков», «продавших свою душу и тело империалистам», объявлялись врагами, которых ждет суровая кара. А вторые – это подавляющее большинство еврейского населения, состоящее из «патриотов Советской Родины», строящих «вместе со всеми трудящимися Советского Союза» «свободную, радостную жизнь», преданных делу коммунизма. Они, собственно, и призывались «активно бороться против еврейских буржуазных националистов, этих отъявленных врагов еврейских тружеников».

      Поддержать обращение в «Правду» должны были 59 ученых, артистов, литераторов, конструкторов, врачей, военных, управленцев, а также рабочих и колхозников еврейского происхождения. Однако в ходе сбора их подписей произошел сбой: Каганович решительно выступил против того, чтобы его имя фигурировало в общем ряду, заявив Сталину, что он не еврейский общественный деятель, а член высшего руководства партии и государства. Коллизию эту разрешили быстро, предоставив Кагановичу копию письма, которую тот и подписал как персональное обращение в «Правду».

      29 января Михайлов и главный редактор «Правды» Д. Т. Шепилов направили подготовленный текст Маленкову, а тот, в свою очередь, представил его Сталину. По тому, что 2 февраля на сопроводительной записке к письму появилась отметка об отправке его в архив, напрашивается вывод, что текст Сталину не понравился.

      Составление следующего варианта письма было поручено Шепилову, слывшего среди интеллигенции либералом. О выполнении задания тот отчитался 20 февраля, когда передал Михайлову исправленный текст проекта письма в редакцию газеты «Правда». Это была уже не вульгарная агитка, а вежливое приглашение «вместе… поразмыслить над некоторыми вопросами, затрагивающими жизненные интересы евреев».

      Преобразился