Заря всего. Новая история человечества. Дэвид Гребер

авторы которых стремятся спроецировать нынешнюю одержимость вопросами распределения благ на прошлое вплоть до каменного века. Есть даже попытки вычислить уровень дохода и коэффициент Джини применительно к охотникам на мамонтов эпохи палеолита (оба эти показателя оказываются очень низкими)[6]. Кажется, будто нам непременно нужно придумать математическую формулу, оправдывающую выражение, популярное уже во времена Руссо, что в таких обществах «все были равны, поскольку были одинаково бедны».

      В конечном счете все эти истории об изначальном состоянии невинности и равенства, а также сам термин «неравенство» приводят к тому, что пессимистичный взгляд на человеческий удел в этом мире становится чем-то само собой разумеющимся. Начинает казаться, будто эти представления абсолютно логичны, если посмотреть на человечество в широкой исторической перспективе. Да, вполне реально жить в подлинно эгалитарном обществе, если вы пигмей или бушмен из Калахари. Но если вы хотите создать современное общество настоящего равенства, придется сообразить, как вернуться к жизни в небольших группах охотников-собирателей, не обладающих какой-либо значительной личной собственностью. Поскольку охотникам-собирателям требуется довольно большая территория, чтобы обеспечить себя пищей, население Земли придется сократить примерно на 99,9 %. В противном случае лучшее, что мы можем сделать, – подобрать размер сапога, которым нас будут давить вечно; или же немного увеличить пространство маневра – для тех из нас, кто сможет на время от него увильнуть.

      Чтобы сделать первый шаг к более достоверной и обнадеживающей картине мировой истории, нам необходимо раз и навсегда отказаться от идеи райского сада и просто остановиться на представлении о том, что сотни тысяч лет на Земле царила одна и та же идиллическая форма социальной организации. Однако, как ни странно, такое предложение часто расценивают как консервативное. «То есть вы утверждаете, что люди никогда не были по-настоящему равными? И что, следовательно, равенство недостижимо?» Мы считаем такие возражения одновременно контрпродуктивными и откровенно нереалистичными.

      Прежде всего, довольно странно предполагать, что на протяжении тех десяти (кто-то скажет – двадцати) тысяч лет, что люди создавали рисунки на стенах пещеры Альтамира, никто – не только в Альтамире, но и в других частях света – не экспериментировал с альтернативными формами социальной организации. Как такое возможно? Во-вторых, разве не способность экспериментировать с различными формами социальной организации (среди прочего) и делает нас людьми? Людьми, то есть существами, способными творить самих себя и даже быть свободными? Как мы увидим, главный вопрос человеческой истории – это не вопрос равного доступа к материальным ресурсам (земле, калориям, средствам производства), как бы важны они ни были, а вопрос равной способности влиять на решения о том, как жить вместе. Естественно, наличие этой

6

Приведем лишь один пример. Иэн Моррис в книге «Собиратели, земледельцы и ископаемое топливо. Как изменяются человеческие ценности» (под ред. и с введением С. Мэсидо; с коммент. Р. Сифорда, Дж. Д. Спенса, К. М. Корсгаард, М. Этвуд; пер. Н. Эдельмана. М.: Изд-во Института Гайдара, 2017) ставит перед собой амбициозную задачу: разработать универсальную шкалу измерения неравенства, применимую ко всем периодам истории человечества. Для этого он переводит «ценности» охотников-собирателей ледникового периода и неолитических земледельцев в категории современной экономической теории и затем при их помощи рассчитывает коэффициенты Джини (то есть формальные показатели неравенства) для каждого периода. Эта достойная всяческой похвалы идея довольно быстро приводит его к очень странным выводам. Например, в статье, опубликованной в 2015 году в New York Times, Моррис сообщает, что охотники-собиратели эпохи палеолита зарабатывали 1,10 доллара в день по курсу 1990 года. Откуда взялась эта цифра? Предполагается, что она как-то связана с калорийностью их ежедневного рациона питания. Но если мы сравниваем этот показатель с современным уровнем ежедневного дохода, то необходимо также учитывать все те блага, которые доставались собирателям эпохи палеолита бесплатно и за которые нам приходится платить: безопасность, урегулирование конфликтов, начальное образование, уход за престарелыми и медицина, не говоря уже о расходах на развлечения и музыку, услуги рассказчиков историй и священнослужителей. Даже когда речь идет о еде, нам необходимо учитывать ее качество: в то время люди потребляли стопроцентно органические продукты, выращенные в естественных условиях, и мыли их в чистейшей родниковой воде. Значительная часть доходов современного человека уходит на выплаты по ипотеке или аренду жилья. Но подумайте о том, сколько стоило бы проживание в наиболее привлекательных локациях эпохи палеолита на территории современного Дордоня или в долине реки Везер? А вечерние занятия по наскальной живописи и резьбе по слоновой кости? А меховые шубы, которые люди носили в то время? Очевидно, что на всё это уходило бы гораздо больше 1,10 доллара в день. Как мы увидим в четвертой главе, антропологи неслучайно иногда называют собирателей «обществом первобытного изобилия». Сегодня такой образ жизни обошелся бы недешево. Конечно, все эти рассуждения звучат довольно нелепо, но об этом мы и говорим: если свести всю мировую историю к коэффициентам Джини, то получится нелепая картина.