Власть и решение. Панайотис Кондилис

– краеугольные камни, способствующие научному прогрессу. Отсюда следует, что исторический релятивизм, позволяющий увидеть интересующие Кондилиса механизмы и осознать многообразие научных парадигм, непродуктивен и даже вреден в качестве источника научных норм и предписаний, поскольку в последнем случае он становится угрозой для развития и самого существования науки.

      Критики Кондилиса, как правило, концентрируются на его нигилизме, будто бы обесценивающем его философские рассуждения. Однако социальная онтология власти Кондилиса не прославляет нигилизм или релятивизм как универсальные решения, а предлагает нейтральную альтернативу доминирующим в социальной и политической философии деонтологическим подходам. В эпоху углубляющейся социальной радикализации и разрастающихся международных политических конфликтов этот нейтральный взгляд способен внести важный вклад в понимание позиций конфликтующих сторон, повышая шансы на взаимное признание и примирение.

      Очевидно, что Кондилису, несмотря на его огромный талант и продуктивность, пока не удалось занять прочное место в философском каноне: непреодолимыми препятствиями на этом пути оказались как личностные, так и институциональные факторы. Тем не менее его работы заслуживают пристального читательского внимания. Широта его взглядов, сочетающаяся со смелостью и оригинальностью подходов к анализу культурных, социальных и политических проблем, дает нам возможность с новой стороны взглянуть на, казалось бы, хорошо знакомые темы и вопросы. Такой взгляд, выражаясь словами Кондилиса, вряд ли позволит нам стать более счастливыми, но, вполне вероятно, поможет лучше осознать суть социальных процессов, происходящих вокруг нас.

Алексей Жаворонков, кандидат филологических и философских наук, научный сотрудник Института философии Франкфуртского университета им. Гёте

      Власть и решение

      Формирование картин мира и вопрос о ценностях

      1984

      Предисловие

      Представленная здесь децизионистская теория претендует на строгую дескриптивность. Речь идет не о том, чтобы отстоять – чем до сих пор занимались наиболее известные разновидности децизионизма – право экзистенции на предельно автономное и глубоко личное решение, экзистенции, истерзанной абстракциями и системами, но всё же живой и ищущей собственных путей. Нет, следует, напротив, показать, что этот воинствующий децизионизм никогда не сможет добиться успеха в долгосрочной перспективе или же в большом социальном масштабе, даже несмотря на известную регулярность этого протестного явления в определенных духовно-исторических констелляциях. С другой стороны, для меня не менее важно представить доказательство следующего тезиса: мышление, выступающее в качестве противника воинствующего децизионизма, de facto тоже должно осуществляться децизионистски, то есть в его основе тоже лежит некое фундаментальное решение,