Мир без изъянов. Андрей Истомин

тогда один уже из зрелых творцов вручил ему этот подарок.

      – Всё нормально, – сказал он себе вслух, пытаясь заглушить хаос в голове.

      Хайм решил сделать набросок, чтобы очистить сознание. Простые линии, геометрия – это то, что всегда помогало ему собраться. Но стоило ему взять карандаш и провести линию по холсту, как все его тело сжалось от боли.

      – Чёрт! – воскликнул он, швыряя карандаш на стол.

      Он зажал уши руками и закрыл глаза. Звук от карандаша настолько казался громким, что Хайм начал задыхаться. Его грудь сдавило, как будто невидимый обруч затянулся сильнее. Дыхание стало прерывистым, и на мгновение ему показалось, что воздух в комнате исчез. Не без усилия Хайм поднялся и подошел к окну. Распахнув его, он вдохнул полной грудью. За окном раскинулся полуденный Медиополис, его идеальные линии и безупречные формы. Этот вид обычно успокаивал его, но не сейчас.

      «Почему я чувствую это сейчас?» – думал он, глядя на город. – «Я всегда всё контролирую». Но контроль ускользал, как песок сквозь пальцы.

      «Неужели это последствия пропущенной дозы «Капли», – пытался размышлять он рационально. – «Или её отсутствие всколыхнуло что-то глубинное, спрятанное в моем сознании?».

      «Доктор Блэк, Вы думаете, что я на грани?» – не без сарказма подумал он, вглядываясь в горизонты города. – «По-моему, доктор, Вы ошибаетесь. Я уже успешно шагнул с обрыва и отправился в полет». Эта мысль вызвала волну страха, которая тут же сменилась яростью и безудержным весельем. Хайм сжал кулаки, ощущая, как ногти впиваются в ладони и злобно расхохотался.

      В один прыжок он пролетел от окна к столу и вновь схватил карандаш. Теперь его движения были не механическими и осторожными, как обычно, теперь он дал волю чувствам. Карандаши ломались под его неистовыми движениями, но он обгрызал их до грифеля и продолжал рисовать.

      – Нет, это не то, мало жизни! – кричал он и заливался слезами. – Нет, я не дамся вам так просто! – вдруг, начинал он рычать и хохотать как злой гений.

      И вот, картина была готова. Он опустился на пол, прислонившись спиной к стене, его взгляд устремился в потолок, а мысли постепенно начали утихать.

      «Что со мной не так?» – думал он, чувствуя, как его тело постепенно расслабляется.

      – А может только так и должно быть? – последнее, что пробормотал Хайм в пустоту и погрузился в глубокий сон.

      Темнее черного

      Джеймс снял очки и аккуратно положил их на стол, откинулся на спинку кресла, сцепив длинные пальцы в замок и положив их себе на грудь. Его взгляд устремился куда-то в потолок, но мысли явно витали в другом месте.

      Внешний облик доктора говорил о его безупречности. Высокий и худощавый, на первый взгляд, он выглядел хрупким, но это мнимое ощущение исчезало, стоило лишь взглянуть в его чёрные глаза. Они были пронзительными, будто могли проникать в самую суть подсознания всего сущего. Иссиня-черные волосы были безупречно уложены, подчёркивая острые черты лица: высокий лоб, прямой нос и чётко очерченные