Мир без изъянов. Андрей Истомин

небольшой сад с идеально ухоженными растениями. Каждое дерево и куст были результатом долгой работы биодизайнеров: их листья светились мягким светом, а ветви изгибались в геометрически правильных линиях. Даже трава на газоне выглядела так, будто её каждую минуту выравнивали лазером. Однако, уход за садом лежал на плечах хозяина дома. И то, что сад был в таком превосходном состоянии, говорило о том, что творец не потерял себя, а обрел. Видя эту идеальную картину Блэк потянулся за мирно дремлющим Хаймом. Закинув его на другое плечо, Джеймс немного присел от тяжести, но вдохнув побольше воздуха, резво зашагал к дому. Как только он приблизился, система мгновенно распознала его, и дверь распахнулась с характерным шипением.

      – Добро пожаловать, доктор Блэк, – раздался ворчливый голос Эгберта, который тут же появился на пороге. Его серебристый корпус блестел в свете ламп, а красный индикатор на передней панели моргал так, будто выражал недовольство.

      – Что случилось с Хаймом? – резко спросил Эгберт, подлетая к Блэку и сканируя хозяина.

      – Переутомление, – коротко ответил Джеймс, позволяя роботу завершить диагностику.

      – Переутомление? – фыркнул Эгберт. – Он пропустил очередную дозу «Капли» и решил, что это повод рисовать до полного изнеможения?

      – Кажется, ты знаешь своего хозяина лучше, чем он сам, – сдержанно улыбнулся Блэк.

      – Естественно, – ответил Эгберт с лёгким металлическим отзвоном. – Пожалуйста, следуйте за мной, доктор. Пока я приведу этого безумца в порядок, позвольте мне позаботиться о Вас.

      Эгберт проводил Блэка в гостиную и активировал гостевой режим. Откланявшись перед гостем, дворецкий открыл своё служебное меню и запустил программу восстановления для Хайма. Робот умело перенёс своего хозяина в его спальню, где установил оптимальный уровень освещения и температуры, затем начал подготовку спального места.

      Тем временем Блэк, развалившись на диване, решил немного поизучать интерьер, чтобы прийти в себя после таскания немалого веса. Комната выглядела как слияние художественной мастерской и технологического центра: стены украшали парящие холсты, которые могли изменять свои изображения по желанию, а по углам стояли аккуратные подставки с инструментами для рисования и композиции. Здесь же, удачно вписываясь в общее пространство, стояли рояль и пару струнных инструментов.

      Джеймс приподнялся и вытащил из кармана брюк сложенную гравюру. Он аккуратно развернул её, и его взгляд сразу же приковал хаос линий и форм, который говорил о многом.

      На первый взгляд это была абстракция: линии, словно живые, пересекались, скручивались и разрывались, но, присмотревшись, можно было разглядеть очертания города, растворяющегося в чёрной бездне. Башни Медиополиса выглядели искривлёнными, как будто их вытягивала невидимая сила. Люди, изображённые на переднем плане, казались смазанными, их лица были лишены черт, а движения лишены жизни. Но самым странным был центр картины: огромная фигура, окружённая