Мир без изъянов. Андрей Истомин

понимаю, – ответил Эгберт. – Но, с вашего позволения, доктор, замечу: Хайм – взрослый человек, а не лабораторный образец.

      – Он не просто человек, Эгберт, – Блэк наклонился вперёд, его взгляд стал пронзительным. – Он мой лучший воспитанник. И его состояние – это не просто усталость или эмоциональное перенапряжение. Это вызов всей системе.

      Эгберт замер, его индикатор замигал быстрее.

      – Вы хотите, чтобы я действовал иначе?

      – Именно. С этого момента все данные о состоянии Хайма ты отправляешь только мне. Ни одного отчёта в ЦМЛ, пока я не дам разрешения, – Блэк встал, поправляя очки. – Ты понимаешь, о чём я?

      – Прекрасно понимаю, доктор. И я надеюсь, что Вы знаете, что делаете.

      – Я знаю, – холодно произнёс Джеймс, направляясь к выходу.

      Эгберт проводил его до двери, которая открылась со звуком музыки ветра.

      – Удачи, доктор Блэк, – сказал робот, в его голосе звучала почти искренняя забота.

      Блэк ничего не ответил, лишь кивнул и вышел в ночь.

      Магнобиль плавно поднялся в воздух и начал движение по пустынной воздушной трассе. Ночной Медиополис раскинулся перед Джеймсом во всей своей красоте: переливающиеся огни башен, мягкие линии дорог, светящиеся купола парков. Город казался живым существом, идеальным и гармоничным, но Блэк знал, что за этой красотой скрывается механизм, где каждый винтик был на своём месте.

      «И что же делать с винтиком, который больше не подчиняется?» – думал он, смотря на мерцающие огни. – «Хайм – слишком важен для меня, чтобы позволить ему уйти так рано. Но если ситуация выйдет из-под контроля…».

      Он не хотел об этом думать, но в глубине души понимал: если ЦМЛ узнает о состоянии Хайма, они не будут медлить. Утилизация нестабильных элементов всегда была приоритетом.

      Магнобиль пересёк огромный мост, который протянулся над искусственным водоёмом. Вода внизу отражала свет города, создавая иллюзию бездонной глубины. Этот мост был символом перехода между двумя мирами: идеальной городской средой и закрытым сектором ЦМЛ.

      Блэк вглядывался в водную гладь, пока не достиг другой стороны моста. Здесь всё выглядело иначе. Дома сотрудников ЦМЛ были выстроены в строгом минималистичном стиле. Прямые линии, отсутствие украшений, максимальная функциональность.

      Дом Джеймса выделялся даже на фоне этой аскетичной среды. Это было здание из чёрного биобетона с металлическими вставками. Его поверхность поглощала свет, делая дом практически невидимым в ночи. Единственным ярким элементом был красный голографический знак над входом – символ ЦМЛ.

      Блэк остановил магнобиль на парковочной платформе у дома и подошёл к двери. Платформа издала звук сирены и активировала программу «подземной парковки». Сканер в арке над дверью мгновенно распознал его, и вход открылся. Внутри всё было также минималистично: белые стены, черная металлическая отделка, мебель из стекла и стали. В центре гостиной стоял огромный экран, где отображались графики и данные.

      Джеймс стянул свитер, оставшись