Когда коалы сошли с ума. Книга-коан. Леонид Евдокимов

и потом воткнул в эту коммуналку. Пустяк – но я рассказал про петуха этому, как там его, Н., после чего он решил уйти из жизни… Гологрудый кочет стал спусковым крючком для последнего выдоха. И вполне возможно, внутри меня тоже таится комплекс, который только ждет удобного случая. Нажатия, чтобы – раз, и готово… Какое-то ничтожное происшествие, подслушанное слово, резкий звук или мрачный взгляд – вдруг! – подтолкнут и меня… Конечно, не сейчас, а в каком-то там будущем… Хотя это может произойти в любой момент, даже завтра, даже сегодня вечером… Или, скажем, через час. Да, и в такой вот момент я проведу кончиками пальцев по гладко выбритой груди и необыкновенно остро почувствую ее открытость, ранимость, собственную беззащитность. И осознание собственной хрупкости пред лицом этого огромного, жесткого и жестокого мира, населенного слепыми, а потому – злобными людьми, накатится на меня. Обрушится и обрушит… И что тогда?..»

      – А вот хрен вам! – пробормотал он злобно и вытер полотенцем грудь. – Не дождетесь! И Н. был хорошим человеком, пусть и нелюдимым, и бабка-божий-одуванчик – обычная старушенция. И весь мир, хоть и несовершенен, но…

      Он смотрел на свое отражение в зеркале и чувствовал, как непонятная сила поднимается откуда-то из живота и наполняет его жаждой жить… И темный морок, охвативший его вдруг, уходит.

      Космос

      …А на поддержание хаоса не требуется ни сил, ни средств, ни нервов…

      Без…

      – Какие запахи! – сказал бесчувственный.

      – Какой вид, вы только посмотрите! – сказал слепой.

      – Какая волшебная музыка! – сказал глухой…

      И я почувствовал себя никем. Потому что видел и слышал, обонял и осязал, да еще и – черт меня дери, – ощущал вкус. Они втроем улыбались, как новообращенные, а я не мог выдавить улыбку и половинкой своего лица…

      Вершина мира

      Сижу я на берегу моря. На вершине мира. А глубоко подо мной:

      – Громоздятся высочайшие в мире горы. Гималаи, там. Анды. Кордильеры…

      – Вздымаются крутыми главами безумные волны-цунами…

      – Торчат в песке остролистые пальмы и преют в девонской духоте напряженно-загадочные джунгли…

      – Скрипят и грохочут ледники Арктики и Антарктики…

      – Топчутся и мельтешат важные в собственных глазах люди…

      Я на вершине мира. И ныне. И присно. И вершина мира следует за мной, куда бы я ни шел. Куда бы ни взглянул. Куда бы ни дохнул. Где бы ни упал.

      Кораблик

      Газет было много. И это было хорошо.

      Мальчик отрывал по четверти листа от очередной и быстро, умело делал кораблик.

      А затем опускал его на гладь спокойного ручья, вяло текущего и ниоткуда в никуда. Туда устремлялся и очередной кораблик.

      Но хватало его ненадолго. Газета размокала, и он тонул на глазах мальчика. И тогда мальчик отрывал новую четверть листа и делал новый кораблик.

      И второй